Владимир Санин - Кому улыбается океан

– Не может быть, дарагой! Папыросы – высший сорт, сам куру.

– Какой там к дьяволу высший сорт! Шестьдесят пачек подмочено!

– Они высыхивают на сонце, кацо. Ты не валнавайся, от этава бысонница ночем будет!

– Ну, погоди же, еще встретимся!

– Обязательна, дарагой. Гора с горой не встретица, а человек с человеком обязательна. Привет!

Но это – потом. А пока матросы переговариваются с друзьями, на «Шквал» переправляются пакеты креветок, корзины с рыбой, пачки сигарет, а на «Канопус» в порядке обмена и просто угощения летят яблоки, апельсины, ананасы.

В сторонке два первых помощника осторожно прощупывают друг друга. Здесь идет обмен культурными ценностями – кинофильмами.

– Ты мне дашь «Два бойца» и «Антон Иванович сердится», а я тебе за это подберу такие фильмы, что век благодарить будешь, – обещает Александр Евгеньевич.

Георгий Миронович, наученный горьким опытом, относится к этому заявлению с мудрой осторожностью.

– Как называются твои фильмы?

– А дашь «Два бойца» и?..

– Нет, сначала говори, как называются!

– Хорошо, – соглашается покладистый Евгеньич, и, подумав, с крайним сожалением сообщает: – Так и быть, отдам тебе «Дорогу», «Белый караван» и «Горячее сердце».

И Евгеньич тяжело вздыхает, показывая, как трудно ему расставаться с такими шедеврами.

– Расскажи подробнее, – требует бдительный Георгий Миронович.

– Фильмы надо смотреть! – несколько напыщенно отвечает Сорокин. – Это… гм… детективы.

– Вот и смотри их сам, – советует Георгий Миронович. – А мне давай «Подвиг разведчика», я точно знаю, что он у тебя.

– Может, тебе еще и «Малахов курган» отдать? – иронически говорит Сорокин. – И «Музыкальную историю»?

– Все отдашь, – ворчит Георгий Миронович, – у меня такой фильм есть, что на коленях просить будешь… «Мы из Кронштадта», понял?

– Ну что ж, возьму, – изо всех сил изображая равнодушие, роняет Евгеньич. – Я, пожалуй, за него тебе отдам этот… «Все для нас».

– Про бытовое обслуживание? – мгновенно разоблачает Георгий Миронович.

– Ага, – сознается Сорокин.

В общем, товарищи, вам не перехитрить друг друга. Все равно в конечном счете в обмен пойдут вечные и неизменные «Подвиг разведчика», «Антон Иванович сердится», «Мы из Кронштадта» и «Малахов курган» да еще два-три фильма, которые на судах смотрели сто раз. А когда переговоры закончатся и хитрить друг перед другом будет незачем, оба помполита в бессильном гневе обругают некорректными словами кинопрокатные организации, которые соревнуются между собой, кто подсунет морякам больше залежалого товара. Ведь это тоже традиция – фильмы, триумфально провалившиеся на Большой земле, обрушиваются на головы ни в чем не повинных моряков. Из сотен кинокартин, в принудительном порядке всученных «Канопусу», лишь десятка полтора-два можно оценить по пятибалльной системе. Все остальные настолько плохи, что единица для них – безмерно высокая оценка. Моряки уже перестали надеяться, что обремененное высокими заботами Министерство культуры когда-нибудь всерьез займется каталогами фильмов для тех, кто в море. Я слышал, как один помполит, поседевший в боях с кинопрокатом, придумал для его руководителей неправдоподобно жестокое наказание.

– Я бы на месяцок вывез их в море, – облизывая пересохшие губы, мечтал он, – и заставил бы просмотреть один за другим (следовал перечень фильмов)… Десять раз подряд! И не отпустил бы, пока не поклялись, что всю эту макулатуру сдадут в утиль!

Перед моими глазами проходит и другая шекспировская сцена: взмыленный и злой Анатолий Тесленко доказывает коллеге – технологу «Шквала» Полтавской, что он не факир, а посему грузить каждый сорт рыбы отдельно не может. Тоненькая и миловидная Таисия Александровна охотно соглашается с тем, что Толя не факир, но решительно настаивает на точном соблюдении правил. Тесленко стонет, рыдающим голосом апеллирует к небу, но Полтавская – артистка, и Толин драматический талант никнет перед ее неумолимой логикой. Ничего не поделаешь, придется сортировать, и Тесленко, осторожно рвя на себе волосы, мчится в трюм – давать распоряжения.

Начались грузовые работы, на «Канопусе» – аврал. Дорога каждая минута, ибо эту каждую минуту траулер не добывает рыбу, а именно добыча рыбы составляет смысл его существования. Из трюма, где сейчас зима, поднимаются клубы белого пара, фантастические фигуры в валенках и тулупах готовят паки с продукцией, а мощные стрелы переносят на «Шквал» тяжело нагруженные решетчатые квадраты.