Игорь Маранин - Душемер [СИ]

Утро шестого июля 2078 года для Иннокентия Борисовича началось с посещения двух молодых людей. Первым пришел длинноволосый наркоман, с разводами черной краски на лице и вытатуированными на руках драконами. Наркотики в России были уже лет сорок как легализованы, и их можно было свободно приобрести в аптеке. Как сочетался легалайз с программами оздоровления нации, было не очень понятно, но право на употребление их считалось таким же незыблемым правом свободного человека, как и всякое иное. В конце концов, они же никому не мешают, утверждала демократическая общественность. А если человек не посягает на нашу свободу, значит, имеет право заниматься всем, чем хочет. В отличие, скажем, от верующих, чье поведение вызывающе своим определением греха и подрывает концепцию индивидуальных свобод. Борьба с религиозным мракобесием в последнее время развернулась нешуточная и имела определенные успехи. Десятки процессов, выигранных в судах разных стран, привели к запрещению публичной пропаганды веры в любой форме за пределами мест культового назначения. Количество храмов неуклонно сокращалось, а в Бирмингеме четвертый месяц шел шумный судебный процесс по иску о запрете Библии, Корана и Торы как книг, разжигающих ненависть к так называемым «социокультурным меньшинствам». Иск был подан Всемирным обществом педофилов, организацией солидной, демократической и весьма уважаемой.

Второй посетитель был попроще. Какому-то мелкому клерку не хватало денег, чтобы купить полугодовой круиз «Секс-сафари» по злачным местам африканского континента. Фишка туристического сезона последних пяти лет, завязшая рекламной зубочисткой у каждого второго поклонника сетевидения. Пришли молодые люди почти одновременно, и Иннокентию Борисовичу почти час пришлось изучать специальные колбы с «веществом Бувуазье». Сытый, лоснящий и преисполненный презрения к своему соседу по очереди клерк все это время провел, не вставая с кресла и беспрестанно тыкая пальцами в голографический экран компьютера. Результаты оценки стали для него шоком: Иннокентий Борисович оценил душу наркомана в полтора раза дороже. Честно говоря, это доставило душемеру некоторое удовольствие. Странная штука это «вещество Бувуазье»… Чем больше человек страдает, тем обычно светлее у него оказывается душа. А светлые души ценились куда дороже!

Потом был немолодой финансовый брокер, погоревший на бирже. Мелкий политик, пытающийся пробиться в городской совет. Ещё одна жертва рекламы «Секс-сафари». Безмозглая куколка, выкрашенная в модный фиолетовый цвет с кучей разъемов на шее для прямого подключения к сети. И, наконец, барыга, приехавший за товаром.

Он был явно не в настроении. Козлиная мордочка его хмурилась, а глазки подозрительно бегали, осматривая товар.

— Ин-н-н-нокентий Борисович, — барыга чуть заикался, отчего растянутые слова его приходилось архивировать в более краткую форму. — Мн-н-не кажется, у нас с вами возникло некоторое недопонимание — так, нет?

— То есть? — не отводя взгляда, спросил душемер.

— Признайтесь, дорогой мой, — заикание, однако, у истинного хозяина конторы быстро проходило. — Жульничаете со мной, да?

— То есть? — повторил свой вопрос душемер.

— Пускаете товар налево, — пояснил с нехорошей ухмылкой барыга. — Что похуже — мне, а что покачественнее — моим конкурентам. Нет, скажете? Нет?

— Вы правы, — спокойно ответил душемер. — Скажу «нет». Что принял по регистрационной книге, то и отдаю.

— Хм…

Барыга принялся упаковывать колбы в специальный контейнер. Закончив, расписался в регистрационной книге — электронном блокноте с кучей паролей, лежавшем на стойке, и внимательно посмотрел на душемера.

— Можете проверить мои финансовые счета, — Иннокентий Борисович выдержал и этот взгляд, но на сердце стало нехорошо, тоскливо. — С тех пор, как исчезли наличные деньги, в том нет ничего сложного.

— Послушай ты, ботаник, — тон барыги резко изменился. — Думаешь, такой умный, да? Счета твои автомат каждый день проверяет. И покупаешь ты одни цветочки-лютики, это я тоже знаю. Но я не дурак! Я нутром такие дела чую. Знаешь, что тебе светит? Пять лет тюрьмы. Видел мою подпись в блокноте, да? Это твой приговор… — морда гостя оказалась совсем рядом, и начитанное воображение Иннокентия Борисовича явно подействовало на обоняние: ему явственно показалось, что изо рта барыги пахнет серой.

— Я вас не понимаю, — выдавил душемер.