Чингиз Цыбиков - Граница нормальности

Серёга и Николаич зашевелились и согласно закивали.

Я уже спал. Точней, пытался.

Когда я проснулся, в голове была каша из вэдовых дизелей, нарезных стволов, манков, прицелов, сетей-трехстенок, пыжей, гладкостволов и прочей рыбацко-охотничье-водительской белиберды. Кроме того, я пару раз крепко влетел башкой в потолок, поэтому каша была ещё и звенящей.

— Вам после перекрестка куда? — спросил Руслан. — В сам Багатай или в Урочинск? Нам в принципе в Урочинск, но мы вас подкинем, ежели что. Чо вам пилить десять километров.

— Не, нам просто на перекрёстке, — ответил Василий. — Там дойдём.

Я физически почувствовал, что ответ Василия был в корне неверным. Принципиально. Перед моим носом разом шевельнулись спины Серёги и Николаича, а Руслан слегка притормозил.

— Не понял, так куда вам надо-то? — тон его, впрочем, был вполне мирным.

Василию, кажется, всё было пофигу.

— Да тут зайти надо, до угодья одного, посмотреть, чё да как.

Этот ответ, кажется, был правильным. Николаич и Серёга выдохнули, зашевелились, умащиваясь поудобнее. Я тоже заёрзал — задница натурально окаменела. И башка гудит.

— Ну смотри, — Руслан добавил газу. — А то тут такое место, говорят. Хорошо, что днём проезжаем.

— А чё тут? — спросил я слегка скандальным тоном.

Не нарочно, просто со сна такой голос.

А тут было вот чё: однажды, значит, ехал тут мой друган со своим братом двоюродным, на девятке, да нет, на девяносто девятом, да какая разница, Серёга, не мешай — в общем, ехали они тут ночью, часа в три, оба на переднем сиденье, проезжают вот как раз это место, где мы сейчас едем — и, значит, слышат разговор. На заднем сиденье. Ну будто сидят там тоже какие-то двое и болтают. Девятка шумная машина, поэтому о чём говорят, не слышно. Друган, как рассказывает, глаза со страху закрыл, в зеркало даже смотреть боится, и ка-ак втопил! Через пять минут всё прошло, и сюда он завязал ездить. Трезвым, по крайней мере.

Смех смехом, а вот ещё чё было, это я уже сам видел, тоже проезжаю тут вечером часов в семь, смотрю, на дороге скамейка стоит. Обычная такая скамейка, как в деревнях у ограды. У калиток такие стоят, птыть, даже покрашенная недавно. Ну я вылез, сбросил её на обочину, еду дальше, смотрю, на дереве висит оконная рама. А осень, листьев-то нет, и на фоне вечернего неба её ой как хорошо видать… Здесь, короче, до меня доходит, что до ближайшей-то деревни, до Багатая, еще пятнадцать кэмэ. Это кто же, получается, эту скамейку припер, специально, что ли? Тут мне жутко делается, и я тоже, значит, топлю, благо тут дорога боле-менее. И гл-лядь (тут мы все вздрогнули) — на обочине какой-то старикан стоит, в брюках, в пиджачке, голосует. Я думаю, надо бы подобрать, место-то нехорошее, только, значит, притормаживаю, и вижу, ёоооо — а ножек-то у пенсионера-то нету! Брючки в воздухе болтаются, а ниже трава просвечивает. Ну тут я ващще втопил, только в Багатае и очнулся.

Да ты слушай дальше! Я там рассказываю багатайским, мол, так и так, а они мне — так ты нашего учителя физики видал! Покойного, конечно. Учитель физики это, мол. Неугомонный был тип, ещё в восьмидесятые жил, и решил, значит, извести на корню все суеверия. Поставил тут шалаш и прожил неделю, ночью по окрестностям шарился, демонстрировал, что не опасно. Ну, народ осмелел, конечно, начал косить траву помаленьку, в ночное ходить, а учитель взял да и умер. Нашли его в шалаше, инфаркт. Правда, он старенький был.

— С тех пор по дорожкам и ходит, голосует, — закончил Руслан зловещим голосом. И вдруг резко уставился в зеркало заднего вида куда-то вбок за мою спину и заорал:

— Ой, кто там стоит!?

Я дернулся от неожиданности и заполошенно уставился на дорогу, и тут же досада охватила меня — попался как школьник. Руслан и Серёга ржали как кони, Василий сдержанно улыбался. Осадил их Николаич, резко и неожиданно:

— Хватит ржать. Закрыли рты оба. Забыли, где находитесь?

Руслан что-то пробурчал.

— Я сказал — заткнись, — ещё резче произнёс Николаич. — Болтай поменьше — целее будешь.

Выгребались из машины едва не полчаса. Охотники тоже вышли размять ноги, закурили, а Василий аккуратно и медленно вынимал своё барахло, потонувшее в куче снаряжения и оружия. В конце концов совместными усилиями мы его выгрузили, я взял свою сумку, он навьючил на себя рюкзак, взял в руки баул, мне вручил увесистый пакет, явно с книгами, мы попрощались и пошли.

Микроавтобус попылил и через пару минут исчез из виду.