Кирилл Партыка - Аваллон

– И что из этого вытекает?

– А то. Знали ребятки, что вычислить их оч-чень трудно! Тут вы у них под ногами путались…

– Вы меня в чем-то обвиняете? – удивился Рязанцев.

– Обвинение следователь предъявляет, это не моя функция. Но есть у меня версия, скрывать не буду.

– Поделитесь, сделайте милость.

– Отчего ж не поделиться? Все равно вас расколют. Вы, интеллигенция, народ по этой части слабый. Вам терять есть что, а закалки никакой. Братва – та упертая, а вы…

– Колоть будут стулом по голове? – усмехнулся Рязанцев. – Вы путаете. Мы ведь тут по душам беседуем, без протокола. Вы человек естественный, вам все равно, кто перед вами. И понижать вас некуда. В отличие от прокурора, который понимает, что я ему без адвоката и слова не скажу. Существует еще такая вещь, как общественное мнение – вы об этом, конечно, не слыхали, но могли бы заметить, когда к вам приезжали проверки. Так что нельзя ли поближе к теме?

– Можно и поближе, – невозмутимо согласился участковый. – Бандиты убили егеря. Вы побежали обратно по старому зимнику, они за вами погнались на машине. Где они и где машина?

– Я десятый раз вам объясняю: гроза – это последнее, что я тогда помню.

– Мы всю падь прочесали – ничего не нашли, – гнул свое старлей. – Ни машины, ни людей, ни следов. Ну, следы, ладно, ливнем смыло… Если вы не желаете вспоминать, так я вам растолкую. Они вас догнали и, скорее всего, хотели грохнуть. Но как-то вы столковались. Как – не буду гадать. Вы уж в личную обиду не принимайте, но я газеты тоже иногда читаю и телевизор смотрю. Сейчас, правда, редко. Потому что врете вы, корреспонденты, напропалую – тоже совести совсем не стало. Милиция у вас – одни оборотни в погонах. А те, кто страну разграбил и порушил, – с теми вы вась-вась, жопу им лижете, хоть они и есть самые главные преступники. Отчего ж вам с мелкими бандюками общего языка не найти?!

Рязанцев расхохотался.

– Могучая логика! Шерлок Холмс со своей дедукцией отдыхает! Но продолжайте, я весь внимание!

– Потом они уехали на грузовике от греха подальше и вас с собой прихватили. Два месяца почти вы где-то скрывались, а теперь объявились, чтобы следствие запутать.

«Два месяца, – в который раз холодея, подумал Рязанцев. – Господи, где же я был два месяца?! Удар грома, потом сразу снег и бревно на груди. Мужик тот все удивлялся: как сюда попал, почему следов никаких не видно?» Он сказал вслух:

– У вас концы с концами не сходятся. Охотник меня нашел на зимнике придавленного упавшим горелым стволом. Я сам, что ли, его на себя положил?

– Зачем сами? Ребятки, которых вы покрываете, и положили.

– Для чего?

– А чтоб вы потом к нам явились и сказали, что из-за удара все позабыли и ничего пояснить не в состоянии. В точности, как сейчас и есть!

– Если б он меня не нашел, я бы так под бревном и полеживал до весны – чтобы следствие запутать?

– С охотником вашим я еще поговорю, может, он тоже не до конца откровенен, что у него там за петли понаставлены, – пообещал старлей.

– А следы?

Участковый хмыкнул и ткнул пальцем в окно.

– Снегом занесло.

– Тогда еще никакого снега не было. Я, по-вашему, с неба упал?

– С неба только вороны серут. Не отрицаю, со следами – вопрос. Но, я думаю, и ответ на него найдется, если хорошо поискать. Следы заметать много есть мастеров.

– Вы же подгоняете факты, как плотник бревна, – сказал Рязанцев. – Здесь подтешем, там забьем. – Пришедшее на ум сравнение с плотником отчего-то подтолкнуло его к очередной попытке пробиться сквозь забвение, но тщетно.

– А вы бы лучше все рассказали чистосердечно, – предложил участковый. – Пошли бы свидетелем по делу. Ясно, что к самому убийству вы не причастны. Это потом в пособники и укрыватели записались. Если они вас запугали, так и скажите, это вам зачтется.

«А что, если он прав? – вдруг с ужасом подумал Рязанцев. – Пусть отчасти. Что, если догнали они меня, скрутили? Не убили, потому что нашли удостоверение корреспондента солидной газеты. Какие никакие, а смекнули: из-за журналиста может подняться переполох, глядишь, и докопаются. Увезли в Пионерск, обкололи всякой дрянью до беспамятства и держали в каком-нибудь подвале, пока уляжется шум. После приволокли бесчувственного обратно, привалили бревном и бросили, чтоб замерз подальше от их логова. Пусть следствие ломает голову, что все это значит? Повезло с охотником, а так был бы просто еще один висяк – мало ли их болтается по следственным кабинетам?! А клочки странных воспоминаний – всего лишь причуды мозга. Опухоль…»