Пьер-Андре Тагиефф - Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование

В своем исследовании сказки о ритуальных убийствах Ж. Исаакписал: «Не будем отмахиваться от нее простым пожиманием плеч. На Ближнем Востоке это живучее верование, глубоко укорененное в народной ментальности, оно еще бродит по улицам» [14].

В 1950 г. тогдашний историк не мог вообразить себе ни того, что сказка о еврейском заговоре по-прежнему будет будоражить умы в 2004 г., ни того, что она выйдет на улицы в форме лозунгов – и не только на Ближнем Востоке. Что здесь наиболее примечательно, так это гомологичное функционирование двух главных антиеврейских мифов, обладающих символической эффективностью в условиях современности, а также их периодически повторяющееся идеологическое породнение, как если бы они укрепляли один другого: миф о ритуальных убийствах позволяет приписать еврею склонность к кровожадности, тогда как миф о заговоре для завоевания мира позволяет универсализировать поле жертв этого «жестокого» народа, объединить таким образом народы – жертвы единого врага. Конечно, это мощный и грозный враг, но своей силой он обязан тайне, окружающей его действия: поэтому раскрыть тайны «Сионских мудрецов» значит лишить их главного условия мощи. Публикация «Протоколов» мыслится с этого момента как долг и как метод борьбы против воплощения зла. Ибо современным антиеврейским мифологам необходимо демонстрировать «доказательства»: они будут производить фальшивки, чтобы доказать существование заговора. Дело не обходится без парадокса: если тайное общество действительно является тайным, то из его недр не должно было бы выйти ни одного письменного изложения его секретов. Поэтому необходимо вообразить себе взаимодействия случайностей и уловок, чтобы сделать правдоподобным факт обладания секретами, раскрытие которых угрожало бы «международной секте» евреев [15]. Вот почему текст «Протоколов» обычно сопровождается комментариями и глоссами, включающими рассказ о похищении «документа» из какого-то сверхсекретного места, где его хранили.

Природа текста «Протоколов» такова, что его изучение предполагает несколько подходов. Мы кратко рассмотрим четыре таких подхода, подчеркивая их неразрывность в перспективе глобальной истории, включая истолковывающее качество, свободно черпая вдохновение из арсенала социальных наук.

«Протоколы» можно изучать в рамках истории, типологии или психосоциологии теорий заговора, связанных с феноменом современных тайных обществ (конец XVIII–XIX в.), как факт и как миф [16]. Ученые смогли показать, что во время революционного периода господствовала «всеобщая одержимость» [17]заговором: схема «контрреволюционного заговора» повторялась в схеме «революционного заговора» софистов и франкмасонов [18]. Заговор, заполняя пустоту демократического воображаемого власти, одновременно становится «категорией политического объяснения» [19]. Текст «Протоколов» как «самую известную из всех конспирационистских фабрикаций» [20]можно анализировать в качестве образца конспирационистской ментальности. Можно также рассматривать «Протоколы» как выражение современного политического мифа, основные артикуляции которого обнаруживаются в других вариантах (иезуитский заговор, масонский заговор и т. д.) [21].

«Протоколы» можно также изучать в рамках истории антисемитизма и, более точно, – в рамках истории антиеврейских идеологических построений в Новое время и в современную эпоху [22]. В частности, данную фальшивку, носитель мифа, можно анализировать как способ легитимации преследований евреев [23].

Кроме того, «Протоколы» могут быть предметом исследования в качестве фальшивки в рамках истории подделок – forgeries, связанных с манипуляциями полицейских или с провокациями, организованными тайными агентами, и еще – в рамках истории присвоения текстов или литературных мистификаций, апокрифических произведений и псевдоразоблачений, имеющих отношение к «воображаемым заговорам» [24]. Но «Протоколы» являются фальшивкой, наделенной видовым отличием: их публикация как таковая – это предъявление обвинения народу, народу, которым управляют «Сионские мудрецы», ставящие целью завоевание мира.

Наконец, к изучению «Протоколов» можно подойти в рамках истории или антропологии демонологических верований, представлений о дьяволе, о сатанизме. В случае данной фальшивки мы имеем дело с представлениями и верованиями наполовину светского характера: разумеется, она содержит рассказы об особой категории демонов, но это современные демоны, даже модернистские или гипермодерные, которые живут и действуют в мире, лишившемся иллюзий, где царят лишь соотношения сил под цивилизирующим лаком морали и права [25]. Если сатана превратился в «Сионских мудрецов» и если религиозный архетип еврея трансформировался в негативный этнотип еврея, то это парадоксальное возрождение сатанизма следует правилам образования высказываний, приемлемых в современном мире. Короче говоря, хотя в тексте «Протоколов» устойчиво сохраняются демонологические схемы, в нем также признаются современные требования рационализации. Укажем на некоторые признаки принадлежности данного текста к современному видению истории: