Франсуа Досс - Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография

Внутри этого микрокосма, количество больных в котором очень невелико, устанавливается стиль коллективной жизни: «Речь шла о довольно сплоченной группе, члены которой знали друг друга по движению молодежных турбаз или были родом из того же пригорода, что и Ури, Ла-Гаренн-Коломб, а к ним присоединилось некоторое число друзей» [166] Феликс Гваттари, «Сетка», доклад на собрании стажеров в Ла Борд, январь 1987 года, IMEC. Туда приезжают на побывку все, кто был связан с Ури: помогают с лечением и с развлечениями во время долгих уик-эндов или каникул, становятся настоящим племенем: «Сомери – период, который я называл периодом „изоляции“» [167] Жан Ури, интервью с автором. . В Сомери Ури придумывает свою психиатрическую практику, продолжающую линию Сент-Альбана: «Психиатрия без подобной артикуляции – надувательство. Тоскейес говорил о полицентричной гетерогенности и в то же время о трансдисциплинарности. Нельзя никого лечить, не учитывая его работу, детство, материальное положение» [168] Там же. . Когда владельцы клиники сообщают, что собираются вернуть ее себе, и не соглашаются ни на какие компромиссы, Ури решает перенести свой эксперимент в другое место.

Ури удалось создать структуру на приблизительно сорок койко-мест, но из-за изолированности в Сомери, где он был единственным официальным лицом по вопросам психиатрии на весь департамент, у него возникло сильное желание уехать и организовать собственную клинику. Случай представился в апреле 1953 года, когда Ури узнал, что в десятке километров от Сомери выставлен на продажу замок Ла Борд. Он покупает его и забирает с собой почти всех больных из Сомери и восемь человек медперсонала. Замок был в таком состоянии, что покупателя на него не нашлось бы. Жить можно было только на первом этаже, вокруг несколько строений стояли в руинах. Место было крайне уединенным, поскольку ближайшая деревня находилась в четырех километрах, а ближайший город – в тринадцати. Этот новый проект сразу же получает признание в среде психиатров: в 1954 году психиатры Луи Ле Гийян, Эвелин Кестемберг и Жорж Домезон приезжают на дискуссии с Ури и направляют к нему своих больных.

С созданием Ла Борд начинается новое революционное приключение. Тот, кто придумал клинику, в шутку даровал ей конституцию, датированную «годом I», вступившую в действие с момента открытия лечебницы в апреле 1953 года. Эта хартия устанавливает общий принцип трудового коллектива как терапевтической группы в соответствии с тремя организационными началами. Демократический централизм обеспечивает верховенство руководящей группы и соответствует марксистско-ленинскому принципу, который все еще был в моде в год смерти «отца народов». Второй принцип, отсутствие устойчивых статусов, соответствует коммунистической утопии, в которой каждый должен быть готов переключаться с физического труда на интеллектуальный и обратно: любого в клинике могут попросить сменить лечебную деятельность на работу по хозяйству, руководство занятиями в кружках или подготовку спектаклей. Налажена система ротации задач. Третий принцип, антибюрократический, определяет коллективную организацию, в которой все становится общим – ответственность, задачи и зарплаты. Эта программа еще не получила названия «институциональной психотерапии», но в ней уже можно заметить основные мотивы этого новаторского движения: «Открытые, незамкнутые пространства, свобода передвижения, критика профессиональных ролей и квалификаций, пластичность институтов, потребность в терапевтическом клубе для больных» [169] Jean Oury (dit Odin), Histoires de La Borde, p. 26. .

Высокопарный текст иронически представляет эту ориентацию: «Онтология для недедуктивной феноменологии» с легкомысленным подзаголовком «Мята с водой». Речь о том, чтобы занять творческую позицию на еще не проторенном пути, задействовать случай и спонтанность, как в теориях сюрреалистов. Ури вспоминает в этой связи о влиянии Лакана, а также Франсиса Понжа: «Исказить объект – это подход Франсиса Понжа. Выявить в нем то, что Лакан называет Вещью. Здесь мы соприкасаемся с определенной поверхностью, с определенной семантикой, которая напрямую связывается с лечением психотиков» [170] Ibid., p. 31. .

С самого начала Ури, помимо любви к обязанностям психиатра, демонстрирует большой интерес к творчеству – он посвятил этому свою диссертацию. Проводя связь между творчеством и безумием, он хочет оспорить идею, что в безумии есть только негативность: «Я представлял творчество как своего рода биологическую защиту: попытку восстановления мира, функциональную компенсацию» [171] Жан Ури, «Творчество и безумие», расшифровка дебатов с Феликсом Гваттари, 1 июня 1983 года, IMEC. . В диссертации Ури устанавливает связь между расколом, вызванным у психотика психическим нарушением, и производством себя: «Бред сам по себе продуктивен. […] Я уже говорил об эстетическом „конатусе“» [172] См.: Jean Oury, Essai sur la conation esthétique, Orléans: Le Pli, 2005. .