Чарльз Гати - Збиг - Стратегия и политика Збигнева Бжезинского

За исключением нескольких статей во время Вьетнамской войны, в которых Бжезинский поддерживал «глобализм» администрации Джонсона, Бжезинский последовательно придерживался парадигмы «сдерживания-плюс». Придерживаясь общепризнанного толкования сдерживания в том смысле, что цель такого сдерживания заключается в том, чтобы обеспечить равновесие сил с небольшим уклоном в сторону Соединённых Штатов, Бжезинский признавал советские слабости. Он считал, что, будучи военным гигантом, Советский Союз остаётся карликом в экономическом и политическом отношениях. Ни одна самостоятельная нация, вроде балтийских государств или Грузии, как и ни одна страна Восточной Европы, такие как Польша или Венгрия, не присоединились к СССР или Советскому блоку добровольно. Их интеграция прошла не полностью, если не сказать безуспешно. Общие их институты не отличались эффективностью. Постоянный недостаток товаров первой необходимости подтверждал изъяны центральной плановой экономики.

Для того, чтобы воспользоваться этими слабостями, Бжезинский предложил концепцию «мирного вовлечения», также называемую «дифференциацией», принятой администрациями Джонсона и Кеннеди. В Восточной Европе – на «заднем дворе Москвы» – она подразумевала создание сильной оппозиции коммунистическому правлению в сочетании с экономическими обещаниями и обменами в области образования, призванными взрастить интеллектуалов, жаждущих возобновления контактов с Западом; предлагалось даже давать поблажки коммунистическим режимам, демонстрирующим хотя бы признаки либерализации или самое скромное несогласие с политикой Москвы. Таким образом ставились ограниченные цели: либерализация вместо освобождения, разнообразие вместо демократии, частичное несогласие с Советским Союзом вместо полного отхода от него и по возможности поддержка националистических настроений. Бжезинский предложил реалистичную, эволюционную альтернативу пустой политической риторике.

Возможность применить эту альтернативу по отношению к Китаю стала главным тестом «реальной политики» Бжезинского. Принятый на вооружение Белым домом принцип Бжезинского, воплощённый в поговорке «враг моего врага – мой друг», оказался настолько же самоочевидным, сколько и простым. В конце концов Китай сошёл с советской орбиты ещё в начале 1960-х – около 15 лет до этого – и теперь был готов сотрудничать с Соединёнными Штатами против «гегемонии» Москвы. После впитанного с детства антисоветизма и длительного изучения тоталитарных режимов, в частности советской системы, решение пойти на примирение с Китаем далось относительно легко. В конце концов это был выбор стратега, подходившего к каждому вопросу с учётом долгосрочных интересов Америки, как до этого, так и впоследствии.

Кембридж, 23 января 1964 года

«Дорогой Збиг! В последнем выпуске журнала «Лук» я только что прочитал о том, что вас выбрали одним из Десяти выдающихся [молодых] людей года. Я знал, что вы выдающийся, но никогда не думал о вас, как о молодом. Неудивительно, что Мушка предпочитает вас мне.

Позвольте мне воспользоваться этим поводом, чтобы поздравить вас с Мушкой с рождением ещё одного ребёнка.

С тёплыми пожеланиями,

Искренне ваш, Генри Киссинджер.

P.S. – На мой взгляд, ваша статья в «Нью лидер» великолепна. У меня только одно замечание: вы действительно считаете, что немцы достаточно умны для вашей политики? Она может показаться слишком утончённой. Давайте это как-нибудь обсудим».

Нью-Йорк, 30 января 1964 года

«Дорогой «Выдающийся человек-58». Мушка предпочитает меня, потому что я урожая 1963 года. Говорят, этот год отличался неплохим плодородием.

Я искал вас вчера в Кембридже, но вас там не было. Жаль, я хотел обсудить с вами состояние мира – иными словами, ускоряющийся процесс разрушения американской внешней политики.

С тёплыми пожеланиями, искренне ваш, Збигнев Бжезинский» [1].

Это явно не переписка между двумя недоброжелателями. По всем меркам это свидетельство взаимного уважения, признание интеллектуального труда и выражение личной симпатии. Исследователи ошибаются, говоря о «долговременном периоде прохладных отношений» между Збигневом Бжезинским и Генри Киссинджером. Ещё более они ошибаются, изображая их противниками, испытывающими друг к другу «тлеющую неприязнь», или заклятыми врагами, ведущими битву за славу и влияние в послевоенной Америке. Типичный приверженец такой точки зрения – Уолтер Айзексон, изобразивший Збигнева Бжезинского в роли «давнего противника Киссинджера по Гарварду» в своей эпохальной биографии Генри Киссинджера [2].