Бруно Виане - Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году. Открытие Арктики французами в XVI веке

Вполне можно предположить, что был и русский, который не в меньшей степени усердствовал, чтобы между его страной и Францией установились торговые связи. Как можно узнать из книги Владимира Булатова о Русском Севере (М.: Гаудеамус, 2006, с. 475), процветанию Архангельска, столицы Севера, способствовал видный деятель из окружения Ивана Грозного, думный дьяк Андрей Яковлевич Щелкалов; именно благодаря нему между Францией и Россией завязались торговые связи. Он пригласил французов приходить на своих кораблях торговать на берегах Белого моря, обещая им, что сделает все возможное, чтобы поддержать их и помочь им. Причиной этому было нежелание российских дипломатов, чтобы англичане установили свою монополию на торговлю с Россией.

Постараемся восстановить маршрут этого путешествия, исходя из имеющейся у нас информации.

В марте 1580 года Генрих III сообщил Данзею, что собирается написать королю Дании и царю о трудностях балтийской торговли. Он действительно отправил письмо Фредерику II, но, по-видимому, не отправил письма царю, поскольку мы не располагаем никакими следами этого письма.

Вместе с тем, вполне возможно, что Этьен Ватье все же добрался до Колы летом 1583 года. Французские власти, по-видимому, были в курсе его путешествия, потому что Ватье должен был обратиться к королю за «паспортом» – необходимым документом, чтобы получить пропуск от короля Дании, который позволил бы ему отправиться дальше на север. Генрих III мог воспользоваться этим случаем, чтобы отправить гонца с письмом к царю, в котором он обращался с просьбой дозволить французским купцам торговать на Севере и пользоваться теми же привилегиями, что и англичане. Отправка этого письма последовала за настойчивыми просьбами Данзея (письма королю от 7 сентября 1581 года, королеве-матери от 28 октября 1581 года). Посланец мог добраться от Колы до Москвы, а Ватье, предположительно, в конце лета вернулся в Дьепп.

Эта гипотеза подтверждается отчетом о переговорах с посольством Джерома Бауса (конец 1583 – начало 1584 года). В этих переговорах активно участвовал Андрей Щелкалов. Баус жаловался, в числе прочего, на присутствие в Коле французов. Он требовал, чтобы никто, кроме английских купцов, не имел права приставать к северному берегу. Вот что ответили на это бояре:

Въ Колу волостъ приходили Ѳранцовского короля гости и къ гдрю нашему писалъ Ѳранцовской корлъ о любви и гдрь нашъ ныне ко Ѳранцовскому королю посылаетъ вмѣсте съ тобою и съ своимъ посломъ гонца своего, и Елисаветъ бы королевна пропустить велѣла его черезъ свое гдрство и впередъ бы Ѳранцовской Гендрикъ король зъ гремъ и съ королевною Елисаветью были въ дружбе и въ докончанье [391].

Французский посланник, по-видимому, пустился в обратный путь летом 1584 года на английском корабле в сопровождении русского посланника, которому предстояло сообщить французскому двору о смерти Ивана Грозного, хотя решение о его посольстве было принято еще до кончины царя. Видимо, это и был «переводчик Петр Рагон», который, возможно, пустился в обратный путь из Франции весной или летом 1585 года в сопровождении Франсуа де Карля, посланца Генриха III. Эти два имени упоминаются в письме Федора I к Генриху III об установлении торговли между Францией и Московией. Кажется логичным, что письмо было написано вскоре после прибытия этих двоих в Москву, а именно в октябре 1585 года. Царь позволил французам приходить в Архангельск, и первым кораблем, приставшим к этой пристани, стало судно Жана Соважа [392].

Два других факта подтверждают эту версию. Во-первых, в Париже зимой 1585 года был посланец из Москвы, побуждавший французов приехать в Россию вести торговлю, обещавший им выгодные условия и большие льготы, а также приглашавший в Россию французских врачей и ремесленников. О нем упоминается в письме Джулио Бузини, тосканского посла в Париже [393]. Второй – грамота Михаила I к Людовику XIII: «и ведая мы, великий государь, деда нашего блаженные славные памяти великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича, всеа Русии самодержца, с предком твоим з Гендриком, королем с францужским, любовную ссылку». Это показывает, что русско-французские связи начались до смерти Ивана Грозного в 1584 году, а следовательно, до письма, отправленного в октябре 1585 года, уже состоялся обмен письмами и послами.

Преемников Шарля де Данзея, по-видимому, Северный путь уже не особо волновал. Такое впечатление складывается из писем французских послов в Копенгагене, по крайней мере из тех, что были опубликованы. Лишь в одном письме, написанном в 1701 году, упоминается Северный путь. Тогдашний посол предлагал назначить консула в Архангельск. Мы приводим это письмо полностью, поскольку его окончание несколько удивительно для дипломатической депеши.