Кэролайн Ларрингтон - Средневековый мир «Игры престолов»

Средневековые писатели представляли инцест как страшный и противоестественный грех, но они далеко не всегда воспринимали детей, появившихся в результате инцеста, как чудовищных или отвратительных. Напротив, поскольку родители таких детей обычно были привлекательными и принадлежали к аристократии, дети инцеста часто оказывались красивыми, храбрыми и талантливыми. Роланд, племянник-сын императора Карла Великого, и ирландский герой Кухулин были детьми инцеста, что не помешало им стать великими героями; оба умирают молодыми и не оставляют потомства. Мордред, сын Артура, рожденный его сводной сестрой Королевой Оркнейской, является исключением; он не особенно выдающийся рыцарь, и у него нет харизмы его отца, но он захватывает трон и пытается жениться на жене своего отца, королеве Гвиневре. В средневековых текстах его предательство никак не связывается с его инцестуальным происхождением; скорее, в момент, когда он остается единолично править страной, его действия носят оппортунистический характер.

Является ли садизм и неуравновешенное поведение Джоффри результатом его инцестуального происхождения? Сложно сказать; Тайвин видит причину ужасающей натуры Джоффри в плохом воспитании Серсеи, не догадываясь о том, кто его настоящий отец. Другие члены семьи, такие как сир Киван Ланнистер, недовольны влиянием Серсеи на ее детей. Киван заявляет, что станет десницей, только если Серсея окончательно покинет Королевскую Гавань и отправится жить в Утес Кастерли. Тем не менее Мирцелла и Томмен, похоже, избежали позора, который испортил репутацию их брата; мы мало видели Мирцеллу, зато знаем, что добросердечный Томмен очень любит Сира Царапку (Джоффри, напротив, убивал котят) и обожает Маргери. Сможет ли он стать хорошим королем, как только освободится из-под влияния своей матери? Все это нам только предстоит увидеть.

Последний этап нашей экспедиции через Эссос ведет нас через красную пустошь, огромную пустыню, в которой Дейенерис и остатки ее кхаласара едва не погибли, к таинственному городу Кварту. Управляемый Тринадцатью и находящийся под дурным влиянием синегубых колдунов, Кварт – огромный портовый город, обязанный своим процветанием великим гильдиям (Древняя Гильдия Пряностей, Турмалиновое Братство) и крупным торговцам, которые торгуют специями, шафраном, шелками и другими экзотическими товарами с Дальнего Востока за пределами Нефритового моря. Кварт находится в проливе Нефритовые Врата, соединяющем Летнее море и Нефритовое море. Его географическое положение подобно Стамбулу или Сингапуру.

Кварт был одним из величайших портов мира, и его большая крытая гавань ошеломляла изобилием красок, звуков и ароматов. Склады, игорные притоны и кабаки чередовались с дешевыми борделями и храмами неведомых богов. В толпе сновали карманники, головорезы, гадальщики и менялы. Набережная представляла собой сплошной рынок, где купля-продажа велась день и ночь и любой товар можно было купить за малую долю его базарной цены, если не спрашивать, откуда он взялся (БК, Дейенерис V, 688).

В сериале Кварт несколько напоминает Петру, этот «розово-красный город, простоявший половину всего времени в мире», но с его оживленными базарами и дивными садами с павлинами, гладкостенными башнями, он также похож на Марракеш. Торговец Ксаро Ксоан Даксос и чернокнижник Пиат Прей являются самыми значительными фигурами в Кварте; Ксаро признает ценность Дейенерис и ее драконов и прибегает к древнему обычаю гостеприимства, основанному на кровной клятве, чтобы впустить ее с поредевшим кхаласаром в стены города. А Пиат Прей заметил, как ослабевающая сила колдунов вновь активизировалась, когда драконы Дейенерис появились на свет.

Нелегко провести четкие параллели между жителями Кварта – с их белой кожей, занятиями торговлей и магией, их убеждением, что они находятся в центре мира, – и средневековой Европой. Кварт, как и Китай, в своих первых контактах с Западом считает себя превосходящим весь остальной мир и ожидает, что все должны признать его величие:

Такого города, как Кварт, еще не бывало на свете и не будет. Это пуп земли, врата между севером и югом, мост между востоком и западом, он существует с незапамятных времен и столь великолепен, что Саатос Премудрый выколол себе глаза, увидев его впервые, – ибо знал, что отныне все по сравнению с ним покажется ему жалким и убогим (БК, Дейенерис II, 339).