Георг Гегель - Учение о понятии

Но что касается, во-первых, сказанного отношения рассудка или понятия к предпосланным ему ступеням , то является вопрос, какая наука занимается определением формы этих ступеней. В нашей науке, как чистой логике , эти ступени суть бытие и сущность . В психологии рассудку предпосылаются чувство и воззрение и затем представление вообще. Феноменология духа , как учение о сознании, восходит к рассудку по ступеням чувственного сознания и затем восприятия . Кант предпосылает ему лишь чувства и воззрение. Как прежде всего не полна эта лестница ступеней, это он признает тем, что присоединяет к трансцендентальной логике или учению о рассудке, как прибавление , еще рассуждение о рефлективных понятиях ; – область, лежащую между воззрением и рассудком или бытием и понятием . Обращаясь к самому делу следует, во-первых , заметить, что эти образования воззрения, представления и т. под. принадлежат самосознательному духу , который, как таковой, не рассматривается в науке логики. Чистые определения бытия, сущности и понятия, правда, образуют собою основу и внутренний простой остов форм духа; дух, как воззрительный , также, как чувственное сознание , имеет определенность непосредственного бытия, а дух, как представляющий , также, как воспринимающее сознание, поднялся от бытия на ступень сущности или рефлексии. Но эти конкретные образования столь же мало касаются науки логики, как и те конкретные формы, которые принимаются логическими определениями в природе, и которые становятся в ней пространством и временем , засим наполненными пространством и временем, как неорганическою природою , и (наконец) органическою природою . Также и здесь на понятие должно смотреть, не как на акт самосознательного рассудка, не как на субъективный рассудок , но как на понятие в себе и для себя, образующее также ступень и природы , и духа . Жизнь или органическая природа есть та ступень природы, на которой выступает понятие, но как понятие слепое, не усваивающее само себя, т. е. не мыслящее; как последнее, оно присуще лишь духу. От этого недуховного также, как и от духовного вида понятия не зависит его логическая форма; об этом уже во вступлении сделано потребное упоминание; это такое значение, которое должно быть оправдано не в логике , а выяснено еще до нее.

Но как бы ни были образованы формы, предшествующие понятию, является, во-вторых , вопрос об отношении , в коем должно быть мыслимо к ним понятие . Это отношение как в обычном психологическом представлении, так и в кантовой трансцендентальной философии, понимается так, как будто эмпирическая материя , многообразие воззрения и представления, заранее существует для себя , и затем рассудок привходит к нему, вносит в него единство и повышает его посредством отвлечения в форму общности . Рассудок есть, таким образом, некоторая пустая для себя форма , отчасти приобретающая реальность лишь через это данное содержание, отчасти отвлекающая от него, именно отбрасывающая его, как нечто, правда, лишь для понятия, непригодное. В том и в другом действии понятие не есть независимое, существенное и истинное этой предшествующей ему материи, которая, напротив, есть реальность в себе и для себя, не могущая быть выколупанною из понятия.

Правда, должно быть допущено, что понятие, как таковое , еще не полно, но должно быть повышено в идею , которая только и есть единство понятия и реальности, как это должно оказаться через исследование природы самого понятия. Ибо реальность, которую оно сообщает себе, должна считаться не чем-либо внешним, а выведенным по требованию науки из него самого. Но, в действительности, эта реальность не есть та данная через воззрение и представление материя, которая противопоставляется понятию, как реальное . « Это только понятие », – так говорят обыкновенно, противопоставляя понятию, как нечто более превосходное, не только идею, но и чувственное, пространственное и временное осязательное существование. Таким образом, отвлеченное считается ничтожнее конкретного, так как из первого отбрасывается столько-то такой-то материи. Отвлечение получает при этом предположении такой смысл, что из конкретного лишь для нашего субъективного употребления выделяется тот или иной признак так, чтобы при отрицании таких-то качеств и свойств предмета он не утрачивал ничего в своей ценности и своем достоинстве , но как реальное , рассматриваемое лишь с другой стороны, сохранял по-прежнему полное свое значение, и чтобы лишь от неспособности рассудка зависела невозможность усвоения всего этого богатства и необходимость удовлетвориться скудною отвлеченностью. Но если данная материя воззрения и многообразие представления признаются реальными в противоположность мыслимому и понятию, то это такой взгляд, отречение от которого служит условием не только философствования, но предполагается даже религиею; ибо как возможны потребность в ней и ее смысл, если беглое и поверхностное явление чувственного и частого еще считается за истину? Философия же дает основанный на понимании взгляд на то, что следует разуметь под реальностью чувственного бытия, и предпосылает рассудку эти ступени ощущения и воззрения, чувственного сознания и т. д. постольку, поскольку они в его становлении служат его условиями, но лишь так, что понятие возникает, как их основание , из их диалектики и уничтожения , а не так, чтобы оно было обусловлено их реальностью . Поэтому на отвлекающее мышление следует смотреть не просто, как на отстранение чувственной материи, которая при этом не терпит никакого ущерба в своей реальности, но оно есть скорее снятие последней и сведение ее, как простого явления , к существенному , проявляющемуся только в понятии . Конечно, если бы отвлеченность служила даже лишь признаком или знаком того, что должно быть оставлено в понятии из состава конкретного явления, то в этом случае она должна бы была быть каким-либо отдельным чувственным определением предмета, избранным предпочтительно перед другими ради некоторого внешнего интереса, однородным и одной природы с ними.