А. Гилл - На все четыре стороны

Но что за важность! В руках у меня сценарий, на нем мое имя, и съемки вот-вот начнутся. Мы проводим первое производственное совещание с продюсером и оператором – двумя молодыми парнями в шортах и футболках с портретами рок-персонажей. У обоих футуристическая растительность на лице, обоих зовут Майклами, хотя оператор называет себя Квазаром [34]. Они работают в связке. Снимают по двадцать с лишним фильмов в год и говорят как закадычные кореша, подхватывая друг за другом фразы, аккомпанируя себе риффами из шлягеров и посмеиваясь над шутками, понятными только им. Квазар – канадец, имеет болезненную манеру копировать выговор Остина Пауэрса [35]и рисовать в воздухе кавычки. Изображая иронию, разумеется. Это Бивис и Баттхед в лос-анджелесском варианте, и я мгновенно проникаюсь к ним симпатией. Совещание оказывается коротким.

«Вопросы есть?»

«Нет».

«Отлично. Увидимся на площадке».

Перед началом съемок Сюзан ведет меня на склад в конце ангара. Штабеля видеомагнитофонов безостановочно работают в режиме копирования, а груды готовых кассет ждут, когда их упакуют в коробки и отправят в магазины. Фильмы рассортированы по темам: черные мужчины, белые женщины, групповуха, медсестры, гомосексуалисты, транссексуалы и анал (его так и обозначают буквой «А»). Есть даже секция, помеченная аббревиатурой «АА» – два члена в одной заднице, – отчего у непривыкшего человека сводит скулы и мутится разум.

Порно – один из крупнейших мировых бизнесов. Только в Америке его оборот составляет от семи до десяти миллиардов долларов ежегодно, то есть больше голливудского. По всему миру он набирает полтриллиона. Уютное либеральное мнение, что порнография – удел грустных, одиноких, социально неприспособленных пожилых онанистов из бедных слоев общества, заведомо ложно. Горстка грязных, полунищих сладострастников даже при помощи со стороны похотливого студенчества просто не в силах обеспечить такие доходы. С другой стороны, никто почему-то не знает, кто же, собственно, эти таинственные потребители, хотя все мы вроде бы понимаем, что ими движет.

«Пока этот рынок так толком и не изучен, – говорит Сюзан. – Нет никакой демографической картины, потому что когда дело касается секса, люди просто-напросто врут. Тут полно лицемерия, вины и стыда. Но в основном порнографию покупают мужчины. Женщины тоже могут получать от нее удовольствие, однако ни одна женщина не пойдет в прокат за кассетой, чтобы потом смотреть ее в одиночку, засунув руку в трусы».

Я спросил, сколько фильмов в каталоге Metro. «Никто не считал, – ответила Сюзан, – но вряд ли меньше двадцати пяти тысяч. Их перемонтируют и делают компиляции». Это только одна компания, и все это было снято за последние полтора десятка лет.

Бум порно наступил с приходом видео. Говорят, что именно порноиндустрия обрекла на гибель формат Веtamax, выбрав VHS. Безусловно, именно она поддерживает развитие DVD: на каждое нормальное видео приходится дюжина порнографических. Одна американская компьютерная компания хотела проиллюстрировать мощь Интернета, перечислив десять самых популярных сайтов. Она не стала этого делать, потому что все они оказались порнушными. Более того, порнуха оккупировала все первые двадцать мест, за единственным исключением мормонского сайта переписи Судного дня.

Студия у нас дешевая и довольно ветхая, но я все равно вне себя от волнения, потому что передо мной тот самый, придуманный мной пансион. Все комнаты воспроизведены и обставлены со скрупулезной точностью, и все выглядят невероятно убого.

Почетное место в ряду вспомогательных атрибутов порно занимают на редкость отвратительные покрывала, журнальные столики и картины на заднем плане. Если вы когда-нибудь задумывались над тем, откуда они берутся, вам будет любопытно узнать, что в калифорнийской киноимперии есть склад реквизита – настоящий британский музей частных эякуляций. Он набит сотнями ужасающих кроватей, диванов, ламп, статуэток, телефонов с отделкой из искусственных бриллиантов, мягких игрушек, кухонь и операционных. Это подлинное воплощение низкопробного стиля во всем его нахальном уродстве.

Наверху, в гримерке, Клариссу готовят к съемкам первой сцены. По сценарию мне требуется девушка-вьетнамка. Кларисса наполовину мексиканка – сойдет, а еще она очень молода и страшно нервничает. Я пытаюсь поговорить с ней о необходимости вжиться в образ и системе Станиславского.

«Вы хоть сценарий-то читали?» – «Да». Она настолько плохая актриса, что не может убедительно соврать даже односложным ответом. Для нее это всего лишь второй фильм, и она смертельно боится, что знакомые ее узнают, поэтому ей пришлось выдать парик. К несчастью, эта искусственная прическа в точности того же цвета, формы и длины, что и ее собственные волосы (Кларисса не слишком сообразительна). «Все будет хорошо, – говорю я. – Отлично выглядите». Она благодарно улыбается, доказывая этим, что я превосхожу ее в актерском мастерстве. У нее есть все основания для беспокойства. Ей предстоит сцена с Роном Джереми, которого она никогда раньше не видела.