Джордж Фрэнсис Доу - История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Другой моряк, нерадивый в некоторой степени, был закован вокруг шеи длинной цепью, к концу которой прикрепили деревянную чурку. В таком положении он продолжал выполнять в течение нескольких дней свои обязанности (от которых ни в коей мере не был освобожден), пока, наконец, от усталости не валился с ног. После освобождения от полена его часто били за незначительные проступки. Однажды, в частности, за несчастный случай, происшедший по небрежению другого моряка, и, хотя его вины не было в этом никакой, он был связан вместе с другим человеком. Их били до тех пор, пока спины несчастных не превратились в сплошную рану. Затем в дополнение к пыткам ни в чем не повинных моряков в ведре соленой воды размешали кайенский перец и смочили этим раствором их спины.

Этот же моряк в другой раз случайно разбил тарелку, за что с большой силой в него бросили гарпун. Это орудие предназначено для охоты на рыб и состоит из насаженного на шест наконечника с несколькими сильно зазубренными острыми концами длиной около шести футов. Гарпун утяжелен на конце свинцом. Наклонив голову, моряк уклонился от смертельной опасности, летящий гарпун ударился в переборку. В других случаях в него швыряли ножи и вилки. На него часто натравливали большого пса породы ньюфаундленд, который в ответ на подстрекательство не только рвал одежду несчастного моряка, но и тело. Наконец, после нескольких жестоких избиений и других издевательств бедняга стал, очевидно, совершенно нечувствительным и безразличным к битью.

Надо добавить, что упомянутый ньюфаундленд, привыкший к тому, что его натравливали, когда кого-нибудь из матросов били, как правило, бросался на него, рвал одежду и кусал. Пес особенно не любил одного моряка, которого часто толкали и нещадно били, из-за чего он тупел и утрачивал способность выполнять свои обязанности. В таком состоянии его перевели на другой корабль и вернули в Англию.

В один из моих вояжей на борт корабля, где я служил, в качестве пассажира прибыл моряк, которому надо было добраться до Вест-Индии. Он только что выздоровел от лихорадки и, несмотря на это, был нещадно бит во время перехода, что вкупе с его немощностью в то время почти лишило его способности ходить. Оказывать ему врачебную помощь можно было только тайком.

Одного молодого человека подобным же образом били и пинали ежедневно за пустяки или даже воображаемые проступки. Бедного юношу, у которого болел поврежденный палец на ноге, приставили часовым к больным рабам. Вахта требовала много ходьбы, что в дополнение к боли усиливало его лихорадку. Вскоре ему пришлось присесть на решетку люка из-за болезни и усталости, которые сморили его, и он уснул. Когда это заметили с юта, его разбудили необузданной руганью, спихнули с решетки и так жестоко избили, что он с большим трудом приполз к одному из офицеров, считавшемуся более гуманным. Пожаловавшись на жестокое обращение, которое только что перенес, он попросил немного ячменного отвара (им поили больных рабов), чтобы утолить невыносимую жажду.

Еще одного моряка били несколько раз в день за дефекты покраски. Заметили однажды, что матросы не убрали клетки для кур, когда драили палубу, не были промыты и сами клетки. Следить за этим было поручено упомянутому матросу. Один из офицеров немедленно избил матроса, затем схватил и потащил на корму, где бросил его на палубу. Из-за такого обращения его тело покрылось синяками и ссадинами, лицо распухло, он плохо видел две недели. И впоследствии его жестоко били за малейший пустяк и пинали, пока тот не валился с ног. Выйдя на берег в Вест-Индии в окровавленной рубашке, поскольку его раны кровоточили, он обратился к одному из магистратов острова за компенсацией, однако корабль был передан на консигнацию представителю магистратуры, и единственной компенсацией, которой добился матрос, стало его увольнение.

Можно было бы привести много других подобных примеров жестокого обращения, но и сказанного достаточно, чтобы дать представление об обращении с матросами, в одиночку и сообща переживавшими на этой работе испытания, результатом которых обычно становились дезертирство или смерть.

Приведу пример одного дезертирства. В то время как корабль, на котором я служил, стоял на якоре в реке Бонни, однажды ранним утром около десятка членов команды дезертировали в одном из баркасов. Они были вынуждены прибегнуть к этой крайней мере, как позже пояснил мне один из них, из-за жестокого обращения, которому подвергались на борту. Предыдущим днем двоих из них особенно жестоко избили. Один матрос за небрежную подготовку оружия к действию был привязан к вантам бизани, после чего ему исполосовали оголенную спину. Затем с него спустили брюки, и избиение продолжилось. Еще один матрос, считавшийся внимательным, аккуратным, чистоплотным и трезвым парнем, перенес менее суровое наказание, хотя, как оказалось, за ним не числилось к этому времени никаких проступков.