Лоуренс Рис - Нацисты - Предостережение истории

Борис Витман, служивший офицером в советской 6-й армии, участвовал в злополучной попытке освободить Харьков, которая пришлась на май 1942 года. В штабе он видел, что «те, кто планировал операцию, были убеждены, что ее ждет успех, общее настроение было весьма приподнятым… Полагали, что война закончится уже к 1943 году». Витман вспоминает, как намеченное наступление гордо звали «кампанией полного и окончательного освобождения Украины от немецких захватчиков».

Сталин считал, что основная кампания вермахта начнется в 1942 году под Москвой, и план действий близ Харькова основывался на этом предположении. Атаковав немцев на юге, Красная Армия надеялась прервать подготовку германских войск к продвижению на север и ударить противника по самому слабому месту. К несчастью для СССР, истинных германских намерений угадать не сумели. Немцы действительно собирались наступать, но только не в сторону Москвы: они готовились, полностью захватив Украину, ударить в юго-восточном направлении. Таким образом, Красная Армия, сама того не подозревая, двинулась против немцев именно там, где они сосредоточивали собственную главную мощь. Но, как бы там ни было, советские войска сохраняли численный перевес, необходимый для грядущего наступления: наличествовало по меньшей мере трое советских бойцов против двоих немецких; а по направлениям главных ударов соотношение сил было для Красной Армии еще благоприятнее.

«12 мая 1942 года, рано утром, уже развернули артиллерию – рядам орудий не было ни конца, ни краю, – рассказывает Борис Витман, участвовавший в наступлении с самого начала. – Утро выдалось туманным, небо затянуло тучами, но это было нам даже на руку – мы надеялись, что из-за погодных условий немцы не сумеют вовремя заметить приближение наших дивизий. Внезапно раздался страшный гул. Земля затряслась – все пушки одновременно открыли огонь, и эта канонада продлилась больше часа. Затем, едва лишь наступила тишина, прозвучал приказ: “Вперед!” – и мы двинулись. Видя собственную мощь, свое численное превосходство, мы шли в атаку окрыленные, думая, что победа уже за нами».

Столь великое воодушевление было напрасным. Предвидя советский удар, немцы отступили загодя. Мощная артиллерийская подготовка советских войск не причинила врагу никакого ущерба. «Добравшись до немецкой линии обороны, мы увидали, что окопы и укрепления пустуют, – рассказывает Борис Витман. – Не обнаружили ни одного убитого – лишь разнесенные вдребезги макеты немецких пушек. Линия обороны оказалась ложной, давно покинутой. А мы все шли и шли, не встречая на своем пути никакого сопротивления. Мы шли и шли. И даже не думали: отчего это не встретилось нам ни единого немца? Казалось, движемся прямиком на Берлин».

Но совсем скоро Витман и его люди узнали, что немцы попросту заманивали их в западню. «На окраине Харькова наша атака внезапно встретила ожесточенное сопротивление – ибо там немцы и устроили настоящую, мощную линию обороны. Наступление захлебнулось». Затем и это положение ухудшилось. «Прошел слух, будто по мере нашего продвижения к Харькову немцы подошли с флангов и сокрушили две армии, прикрывавшие наше наступление, так что теперь нас почти со всех сторон окружили фашисты».

На девятый день вынужденно прерванного наступления, когда немцы по-прежнему грозили окружить советские части полностью, Витману приказали отправиться с донесением в штаб 6-й армии, примерно за шесть километров от линии фронта: «Повсюду царила паника. В огромной спешке готовились вывозить штабные документы».

В штабе Витману сразу же велели возвращаться в свой полк. По пути он встретил колонну советских солдат, двигавшуюся навстречу. Командир сказал, что полк Витмана уже отрезан от остальной армии и что Витману следует присоединиться к этой колонне, пытающейся вырваться из окружения. Но, отступая, они оказались на открытой местности, и их тут же обстреляли и разбомбили немцы. «Нам оставалось только прятаться в старых снарядных воронках, – вспоминает Витман. – Я всегда предпочитал залегать не вниз, а вверх лицом, чтобы видеть, куда и как падают бомбы… Земля тряслась. К небу поднимался дым, взлетали ошметки тел и клочья мундиров, а в землю вонзались пули и осколки. Когда я увидел, что несколько бомб низвергаются прямо на нас, я крикнул солдату, укрывшемуся рядом: “Бежим!” Сумел подняться на ноги, бросился прочь, но меня ударила взрывная волна. Вернувшись позже, я обнаружил: от лежавшего рядом солдата остались только вещевой мешок и противогаз».