Лоуренс Рис - Нацисты - Предостережение истории

Истории, зафиксированные в документах, не сообщают, чем же, собственно, руководствовались доносчики. В одном из дел говорится о еврее – торговце винами из Вюрцбурга, который вступил в любовную связь с женщиной нееврейских кровей, овдовевшей в 1928 году. С 1930 года он стал оставаться у нее на ночь, потом объявил, что хочет жениться. Из документа видно: с приходом Гитлера к власти соседи вдовы начали возмущаться ее близостью с еврейским мужчиной, начались скандалы на лестничной клетке. В итоге еврей перестал ночевать у этой женщины, однако помогал ей деньгами и обедал вместе с нею. Тогда пятидесятишестилетняя соседка написала донос в гестапо. Суть ее жалобы заключалась в том, что она против отношений вдовы с евреем, хоть это и не преступление. Из переписки партии с полицией становится ясно, что соседи взывали к партии, требовали «принять меры». Местная нацистская ячейка в свою очередь давила на СС. В августе 1933 года эсэсовцы сопроводили обвиняемого еврея в полицейский участок. На шею ему повесили плакат с унизительной кроваво-красной надписью, который сохранился и по сей день, приложенный к документам. Старательно выведенные буквы гласят: «Еврей, господин Мюллер. Жил в грехе с немецкой женщиной». Герр Мюллер попал в тюрьму на несколько недель, после чего в 1934 году выехал из Германии. Этот человек не нарушил ни единого немецкого закона.

Доносы стали для немцев способом заставить систему, все менее походившую на демократию, прислушаться к ним: попался на глаза человек, который должен служить в армии, а сам разгуливает по улицам – пиши донос; услышал, как кто-то рассказывает анекдот о Гитлере – пиши донос. Доносы делали и ради собственной выгоды: хочешь вселиться в квартиру, где живет еврейская старушка, – сообщи куда следует, соседи раздражают – донеси на них.

В долгие месяцы, проведенные среди вюрцбургских архивов, профессор Джеллатели тщетно пытался найти хотя бы одного «героя» – того, кто попытался восстать против режима, – обнаружить некое «противоядие», если можно так выразиться, которое спасло бы профессора от гнетущего чувства, посещавшего каждый раз при виде гестаповских бумаг. Однажды Джелателли показалось, что он нашел такого человека – Ильзу-Соню Тоцке, которая приехала в 1930-х в Вюрцбург учиться музыке. Согласно документам гестапо, она стала вызывать подозрения у окружающих. Первым на нее донес собственный дальний родственник, который сообщил, что она слишком дружна с евреями и слишком много знает о вещах, которые женщин заботить не должны – например, хорошо разбирается в военном деле. Этот родственник рассказал также, что заявляет об этом в гестапо лишь как офицер запаса (хотя офицеры запаса не обязаны становиться доносчиками). Гестапо установило за Тоцке наблюдение, которое приняло странную форму: сотрудники тайной полиции просто попросили соседей приглядывать за девушкой. Сразу за этой пометкой следует стопка противоречивых соседских доносов. Оказалось, что Тоцке не всегда использует «гитлеровское приветствие» («Хайль Гитлер!») и ясно дает понять, что не собирается прекращать общение с евреями, хотя тогда это и не считалось преступлением. Один анонимный информатор намекнул, что Тоцке – лесбиянка («Госпожа Тоцке, по всей видимости, обладает необычными половыми склонностями»). Не нашлось ни единого свидетельства о том, что Ильза-Соня совершала какие-либо преступления. Тем не менее для гестапо этих доносов оказалось достаточно, чтобы вызвать ее на допрос. Отчет о допросе, подшитый к делу, свидетельствует, что ее открыто предупредили о всеобщих подозрениях, но сотрудники гестапо все же не сочли ее «шпионкой» и признали несостоятельными все нелепые обвинения по ее адресу. Ильза-Соня просто отличалась от прочих. Однако продолжали поступать все новые и новые доносы, и в итоге дело оказалось на столе одного из самых кровожадных сотрудников гестапо в Вюрцбурге – герра Гормоски из отдела II-Б, который занимался делами евреев.

28 октября 1941 года Тоцке вызвали на допрос. Сотрудники тайной полиции записали порядка ради каждое слово. Тоцке подтвердила, что осведомлена о том, что «если буду снова замечена с евреями, то меня отправят в концентрационный лагерь». Все же она не оборвала отношений со своими друзьями и снова пришла в гестапо – отчитываться. Вместе с приятелем она попыталась пересечь швейцарскую границу, но сотрудники швейцарской таможни передали обоих немецким властям. В ходе долгого допроса, устроенного в Юго-Западной Германии, Ильза-Соня сказала: «Лично я нахожу Нюрнбергские расовые законы и нацистский антисемитизм абсолютно неприемлемыми. Считаю недопустимым само существование такого государства, как Германия, больше не хочу жить в этой стране». В конце концов, после еще одного, не менее продолжительного допроса в Вюрцбурге Тоцке выслали в женский концентрационный лагерь в Равенсбрюке, и мы так и не обнаружили никаких свидетельств о ее освобождении. Смелость стоила жизни.