Лоуренс Рис - Нацисты - Предостережение истории

Но едва ли только личные достоинства Гитлера или клятва верности ему держали многих военных в узде: гораздо важнее были секретные сведения с Восточного фронта и страх, возраставший по мере кровавого отступления.

Вальтер Маут, пехотинец из 30-й дивизии, отступал в 1944 году вместе со своими сослуживцами согласно «тактике выжженной земли»: уничтожай за собою все живое: «Я ни разу не видел, чтобы кто-то из наших заглядывал в дома и проверял, не осталась ли там, скажем, больная женщина. Мы жгли, и здания сразу сгорали. Наших командиров интересовало только это – до людей никому не было дела. Никто об этом даже не задумывался, ведь речь шла всего лишь о “недочеловеках”, которыми считали тогда русских». Маут был в арьергарде отряда, а потому видел, как его товарищи убивают. «Слышал, как они стреляли в людей прямо в домах… Но ведь они убивали русских – это ничего не значило, напротив, за эти деяния их ждали ордена: чем больше убитых, тем выше награда. Это ведь война».

Он признается: «Я считаю все действия вермахта преступлениями: как тогда, так и нынче – это позор. Всего лишь хочу рассказать о том, что мне довелось видеть, хочу быть уверен, что все будут знать, на что им придется пойти, решись они участвовать [в войне]: каждый будет преступником».

Вальтер Фернау, например, искренне благодарен русским, потому что какое-то время жил в советской семье, которая приняла его доброжелательно: «Они даже пустили меня ночью к своему дедушке на печь», – вспоминает он сегодня. Но другой унтер-офицер из полка Вальтера, которого также разместили у русских, был не так благодарен людям, давшим ему приют. Вальтер Фернау стал тому свидетелем. «Вдруг я услышал две автоматные очереди – думал, пришли партизаны или советские бойцы, а потому ворвался в дом, откуда доносились эти звуки, с автоматом наперевес. Там я увидел, что наш товарищ застрелил двух стариков, живших в этом доме. Я подошел и спросил его: “Спятил?” Пьяный, едва стоявший на ногах, он ответил: “Хороший русский – мертвый русский!” Я возмутился: “Но стариков убивать, это уж слишком!” Ему было начхать. Все это очень грустно и печально».

Реакция высшего командования на зверства немецкой армии на Востоке была различной. Одних нацистская пропаганда убедила, что они воюют с низшей нацией, которая заслужила такую судьбу. Другие робели и старались скрыть следы своих преступлений. Лишь некоторые офицеры, видевшие отчаянное положение немецких войск, стремились прекратить этот ужас и призвать к ответу того, из-за кого совершали преступления, – именно: Гитлера. К ним относится Ганс фон Герварт, который отличался от других немецких военных, с которыми нам пришлось говорить. Он не только подтвердил, что знал о преступлениях, совершаемых на Востоке, но сказал также, что вместе с другом, графом Клаусом-Шенком фон Штауффенбергом, они решили положить преступлениям конец.

Впервые о массовом истреблении евреев Ганс фон Герварт узнал летом 1942 года, когда ему рассказал об этом некий офицер, видевший все своими глазами. Когда Ганс узнал всю правду, он решил: «Мы должны избавиться от Гитлера. Это дьявол во плоти, его нужно уничтожить». Он встретился с фон Штауффенбергом год спустя: «Я нашел его в мюнхенском госпитале и увидел в нем праведное, святое пламя. Он согласился со мной: “Как только поправлюсь, учиню что-нибудь”». По словам фон Герварта, «многие хотели убить Гитлера, только не могли добиться личной встречи с ним». Но у фон Штауффенберга были и желание, и возможность, так как он служил штабным офицером в «Волчьем логове».

Утром 20 июля 1944 года Карл Бем-Теттельбах проснулся в полевой ставке фюрера, недалеко от Растенбурга, в Восточной Пруссии. Проработав всю ночь, он едва держался на ногах, а потому решил не идти на ежедневную полуденную встречу с Гитлером. В двенадцать сорок пять, по пути в свой кабинет, он вдруг услышал отдаленный взрыв. Какой-то сослуживец выскочил в коридор и обеспокоенно спросил: «Вы слышали взрыв?» «Да, – ответил Бем-Теттельбах, – должно быть, опять олень» (территория вокруг ставки тщательно минировалась, и каждую ночь мины взрывались из-за оленей или зайцев). Однако этот взрыв прогремел в зале, где проводил заседание Гитлер.

Взрыв, подготовленный графом фон Штауффенбергом, стал самым знаменитым актом сопротивления в истории Третьего рейха. Если бы встречу устроили, как всегда, в бункере фюрера с бетонными стенами, а не в деревянном загородном доме, куда ее перенесли, Гитлер наверняка бы погиб в тот день. Но деревянные стены развалились, как карточный домик, и смягчили силу удара, благодаря чему фюрер отделался царапинами.