Пралин Array - Тайны парижских манекенщиц (сборник)

А вечерний бал! Меня вдруг начинает трясти. Какой-то соотечественник доставляет меня в гостиницу. Посмотрим, что будет завтра!

Смотрю… губа распухла. Болит. Вызванный доктор мрачно качает головой. Считаю его «нулем», ведь он явился с устаревшим набором инструментов.

Дани переводит:

– Он считает, что тебя надо отправить в больницу.

– Никогда!

– Во всяком случае, он запрещает тебе участвовать в дефиле.

– А я пойду.

Отправляюсь на дефиле, назначенное на полдень. Несмотря на пенициллин, щека у меня распухает. Лицо перекошено!

Мэр приглашает нас в горы посмотреть, «как едят слоны в дикой природе».

– Только не ты! – требует Дани.

– Ни в коем случае! – поддерживает ее мадам Смайл. – 150 километров пути. Вас засыплет пылью!

Но «питающиеся слоны» должны быть уникальным зрелищем! Я поеду, отказавшись измерить температуру.

Я равнодушна ко всему, мне так плохо! Плевать, но надо купить корзину апельсинов и взять с собой! Нет! Для слонов? Любопытно! Это подстегивает меня. Дорога лезет вверх. Горы какие-то странные, покрыты коричневой коркой. На небе бледно-голубые облачка.

Вот и вершина. Оглядываемся! Небольшой квадрат, окруженный проволокой, похоже под током. Какой-то ковбой открывает нам ворота.

– Тебе плохо, Пралин?

– До крика! – отвечаю я. – Тем хуже! Ой! Ой! Боже!

– На тебя обратит внимание Джонни!

В 5 часов, когда наступит ночь, со стороны ущелья покажутся толстокожие.

– Первому, кто их увидит!

Слышны крики на английском:

– Проклятые обезьяны! Прогоните их! Обезьяны принялись воровать апельсины.

Спускаются слоны… Стоит рассказать об этом дома! Я забываю о боли. Всматриваюсь в заросший лесом гребень:

– Вот они!

Я первой увидела их! И что мне это дает? Боже, губа!.. Посмотрите, какая щека! Я, наверное, ужасно выгляжу! Хочется сжаться, исчезнуть. Откроем глаза пошире. Вниз спускается уже два десятка слонов. Забавные слонята ходят вперевалочку!

Трое взрослых животных ссорятся метрах в ста от нас. Один, отступая, валит дерево. Несмотря на провода под током, не чувствую себя в безопасности.

Наконец животные приступают к делу и принимаются пожирать апельсины! И с какой жадностью! Вокруг нас возникает какое-то свечение. Мы словно окунулись в солнечный свет. Охранники хлопают в ладоши, и слоны убегают.

В восемь часов вечера я стону от боли на постоялом дворе «Замбез Колин», где для нас забронированы номера. Какое сумасшествие погнало меня сюда! Вены на висках и шее раздулись. Хватаю гидрофильную вату, смачиваю ее 90-градусным одеколоном и прикладываю компресс к переносице и щеке, заворачиваюсь в шарф.

Поверьте, я так и не заснула! 25-го числа, в полдень, я превращаюсь в мученицу. Доктор диагностирует сибирскую язву. Температура под 40°. Больше всего меня заботит то, что одеколон обесцветил шарф и все краски легли на щеку… Синяя щека! Вот те на! А дефиле!

– Дефиле! Ты с ума сошла?

– А ты разве не видела, что они на афишах объявили «Китайский наряд»?

Отправляюсь на репетицию, где диктор просит, чтобы мне больше аплодировали. Дефиле состоялось, и прошел ужин в «Марин», данный консулом Франции.

Я возвращаюсь в отвратительном состоянии.

Утром снова пенициллин. «Не двигаться!» – требует доктор. А надо двигаться, если хочешь посетить General Motors. Хотя мы не по своей воле отказались рекламировать автомобили, директор на нас не в обиде! Он угощает нас завтраком в ресторане, а на десерт вручает каждой ларчик с самой лучшей пудрой. На крышке изображены «бьюик», «кадиллак»…

Веская причина, чтобы не пропустить визит! Как, впрочем, и последующие дефиле.

– Знаешь, – говорит Дани, – ты можешь сдохнуть.

– Знаю.

27-го числа, после чая, которым нас леди канонического возраста угощали в клубе, еще одного дефиле, посещения мэрии, где нам демонстрируют опахала из страусовых перьев, и безумной покупки золотого браслета (воспользуемся обменным курсом!) мне становится лучше! Настолько лучше, что я почти полностью восстанавливаюсь. Теперь хватает сил для отъезда в Ист-Лондон. Довольно банальный этап, где, как я отметила в записной книжке, нас угостили горячим чаем после дефиле в огромном магазине. Потом состоялся обед в «Ротари», полное повторение обеда в Кейптауне (я вновь произнесла свой пресловутый спич), и посещение деревни, где под палящим солнцем бедные полуголые чернокожие смотрели на нас глазами битых собак.

– Какие они печальные!

– Или доведенные до отупения?