Хью Тревор-Роупер - Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945

В полном смятении Коллер набрался решимости, подошел к телефону и потребовал соединить его с бункером, чтобы лично доложить фюреру о своем прибытии в Фюрстенберг. Но фюрер отдыхал, и никто не стал его тревожить. Коллер поговорил с Риттером фон Греймом. Грейм сказал, чтобы Коллер даже не пытался лететь в Берлин. Фюрер не отдавал на этот счет никакого приказа. Приезд Коллера ему не нужен, и, более того, он просто невозможен. Даже если Коллер сможет прилететь, он не сможет выбраться отсюда. Сам Грейм был обречен. Он лежал в бункере после ранения, а Гитлер говорил с ним, сидя на краешке кровати.

Коллер выразил Грейму свое искреннее сочувствие. Он сочувствовал обязательности Грейма и его чувству долга, сочувствовал его ранению и никому не нужному назначению. Он жаловался на бесплодность всех усилий и мрачно философствовал по поводу неминуемого рока, настигшего Германию. «Нам не придется долго работать вместе, господин генерал-фельдмаршал, – мрачно произнес он по телефону, – мы ничего не можем сделать для люфтваффе. Приближается конец». Коллер ждал такого же печального ответа с другого конца провода. Но безжалостный мир преподнес бедному Коллеру очередной сюрприз. Жизнь в бункере оказалась еще более безумным балаганом, чем в Фюрстенберге. Риттер фон Грейм, как и все, кто попадал в магический круг Гитлера, подпал под колдовское обаяние этой исключительной личности, потеряв при этом способность к здравым суждениям. Это случилось со всеми – это случилось со Штумпфеггером, который забыл Гиммлера и Гебхардта и поклонялся теперь новой святыне; это случилось с Бургдорфом, обычным офицером, который отрекся от своей касты, и теперь, напившись вина, танцевал с Борманом и поносил изменников фельдмаршалов [183]; это случилось с Хевелем [184], представителем Риббентропа в ставке Гитлера; это случилось с Гиммлером; даже разумный Шпеер не смог противостоять обаянию Гитлера. Теперь то же самое произошло и с Риттером фон Греймом. Вместо печального признания неминуемого поражения Коллер услышал бодрое обещание победы. «Надо лишь подождать, – ответил новоиспеченный генерал-фельдмаршал. – Не отчаивайтесь! Все будет хорошо! Присутствие фюрера и его уверенность окончательно воодушевили меня. Для меня бункер – неиссякаемый источник освежающего оптимизма!» Коллер не верил своим ушам. «Бункер – это гнездо умалишенных! – подумал Коллер. – Я не мог ничего понять. Я часто спрашиваю себя: может быть, это я настолько глуп, что не могу осознать духовную высоту этих людей и увидеть путь к спасению? Или они обладают каким-то шестым чувством, к которому мы, простые смертные, невосприимчивы? В такой ситуации начинаешь сомневаться в собственном душевном здоровье».

Вскоре последовал телефонный звонок, и Коллер снова услышал голос из бункера, на этот раз голос Ханны Рейтч. Она попросила Коллера передать последнее прости ее семье, жившей в Зальцбурге, объяснив, что полетела в Берлин, не в силах отказать просьбе Грейма [185]. Потом она подробно описала их полет в Берлин, ничего при этом не пропустив. Напрасно Коллер пытался прервать поток ее красноречия – ничто не могло остановить Ханну Рейтч. Через двадцать минут он просто положил трубку, предоставив ей декламировать в пустоту. «Это была единственная линия связи с бункером, и она могла потребоваться для более важных сообщений».

Тем не менее не все в бункере окончательно сошли с ума, и не всем он казался источником освежающего оптимизма. В тот самый день, 27 апреля, один из обитателей бункера проявил, по крайней мере, некоторые проблески здравого смысла. К несчастью для этого человека, он забыл, что небезопасно быть здоровым в сумасшедшем доме, равно как и быть сумасшедшим в нормальном мире. Фегеляйн ощутил это на собственном опыте.

Фегеляйн был личным представителем Гиммлера в ставке Гитлера. Как Гиммлер и большинство самых отпетых нацистов, он был баварцем. Свою карьеру он начал жокеем на скачках. Искусство, с которым Фегеляйн держался в седле, привело в восхищение самого Кристиана Вебера [186], «некоронованного короля Баварии», который сам был конюхом до того, как судьба вознесла его на вершины нацистской иерархии и толщина уже не позволяла сесть в седло. Благодаря покровительству Вебера Фегеляйн тоже быстро поднимался наверх. Он вступил в войска СС и вскоре уже командовал кавалерийской дивизией. Удачливый во всех своих предприятиях, кроме последнего, Фегеляйн отличился на Восточном фронте и был замечен Гитлером. В 1944 году Фегеляйн сменил Вольфа на посту офицера связи Гиммлера при Гитлере. В том же году он достиг своего, казалось бы, самого блистательного успеха. Быстро поняв острым умом оппортуниста, что центр власти в Германии переместился из министерств в придворный круг Гитлера, а все важные вопросы решались на приемах, он женился на Гретль, сестре Евы Браун. Таким образом, в самый благоприятный момент Фегеляйн освободился от зависимости от Гиммлера, могущество которого начало клониться к упадку, и вошел в семейный круг самого фюрера. В то же время он обезопасил свой тыл, подружившись с Борманом. С этого момента, пользуясь словами одного хорошо осведомленного человека [187], Фегеляйн «предал Гиммлера ради союза с Гитлером», которого он уже не оставлял [188]. Это он, если верить Шелленбергу, посоветовал Гитлеру публично унизить дивизию СС, которая понесла огромные потери в попытке выполнить нелепый приказ Гитлера, – это было оскорбление, которое солдаты так и не простили Гиммлеру, не сумевшему его предотвратить. Он был, говоря словами Шпеера, «очень неприятным типом», оказывавшим зловредное влияние на окружение Гитлера. Верные подчиненные Гиммлера – люди, незнакомые с великим разнообразием человеческой безнравственности, – единодушны в своих описаниях пороков Фегеляйна.