Мартин Гилберт - Черчилль и евреи

«Всякая надежда использовать территорию, отведенную еврейскому государству, для организации там еврейской армии, которая постепенно завоевала бы остальную Палестину, предельно абсурдна, – писал Жаботинский. – Еврейская армия была бы не способна защитить даже само «еврейское государство», если оно было бы атаковано соседними арабскими странами, потому что «еврейское государство» расположено в основном на равнине, над которой господствуют высоты, которые будут принадлежать арабам. Тель-Авив при этом будет находиться на расстоянии пятнадцати миль от ближайших арабских горных орудий, а Хайфа – на расстоянии восемнадцати миль».

С учетом этого, предупреждал Жаботинский, захват маленького еврейского государства его арабскими соседями «будет неизбежен». «Карликовая территория, численность защитников которой никогда не превысит горсточки, но при этом полная богатств и культуры, будет окружена не только арабской Палестиной, но и гигантской Арабской федерацией, протянувшейся от Алеппо до Басры и Саны (поскольку отчет комиссии Пиля открыто приглашает предполагаемое Палестинское арабское государство присоединиться к такой федерации). Такое еврейское государство будет неизбежно атаковано при первой возможности; а слово «возможность» означает «в любой момент», когда британская империя будет где-либо испытывать трудности», – подчеркивал он.

Эти аргументы произвели впечатление на Черчилля и он вновь встретился с Жаботинским в палате общин. Эта встреча продолжалась один час. Замечания Жаботинского были учтены. Когда палата 23 июля обсуждала отчет комиссии Пиля, Черчилль возражал против любых окончательных рекомендаций по разделу Палестины. Сначала он говорил о Декларации Бальфура, подчеркивая, как он это многократно делал за последние шестнадцать лет, что было бы «заблуждением полагать, что Декларация представляла собой всего лишь акт благотворительности или проявление идеалистической филантропии». Напротив, настаивал он, «это была мера, предпринятая во время войны, в момент острой необходимости, целью которой было способствовать достижению общей победы союзников в войне. Благодаря ей мы рассчитывали получить ценную и очень важную помощь, и действительно получили ее. Мы не можем отбросить это обещание в сторону и вести себя так, как будто оно никогда не было дано, и действовать, словно у нас в этом вопросе нет ни обязательств, ни ответственности».

Черчилль объяснил, что он не сможет голосовать за резолюцию, одобряющую принципы раздела. «Возьмем только военную сторону вопроса, – сказал он. – Она вызывает серьезное беспокойство. Мы получаем два суверенных государства, одно маленькое и богатое, более густо населенное, чем Германия, с плотностью населения в два раза выше, чем во Франции, в то время как горные местности окружающих районов, простирающихся от Багдада, населены сирийцами и южными пустынными племенами. Вся эта огромная арабская территория будет противостоять новому еврейскому государству, а между ними будем находиться мы, британцы. Мы будем занимать ряд ключевых позиций, но при этом еще нет никакой ясности насчет того, какую ответственность мы будем в этом случае нести».

– Как может палата общин сейчас решить, – спрашивал Черчилль, – что мы должны встать между этими двумя суверенными государствами и гарантировать мир между ними, не зная, что именно это будет означать для нас и какие обязательства мы при этом на себя берем?

Это станет проблемой международного значения, добавил он, и весь мир будет при этом пристально следить, насколько честно, храбро и мудро поведет себя Великобритания.

По окончании дебатов, в результате возражений, прозвучавших со стороны представителей либеральной и лейбористской партий, британское правительство согласилось не принимать решения о разделе Палестины, оставив его лишь как одну из возможностей на будущее. Черчилль постарался сделать так, чтобы его позиция оказалась широко озвученной и замеченной общественностью. Через два дня после состоявшихся в парламенте дебатов в своей статье в газете «Ивнинг стандарт» он охарактеризовал «план разрезания Палестины на три части» как «план, продиктованный отчаянием». Он задавал прямой вопрос: «Так ли уж велики трудности осуществления сионистского плана в Палестине, как их изображают, и разве на самом деле не достигнут весьма значительный прогресс?» Черчилль отмечал, что «за шестнадцать лет с начала действия британского мандата было преодолено много трудностей и в Палестине наблюдается значительное развитие». Когда он нанес свой предыдущий визит туда три года назад, он был «восхищен ландшафтом. Прекрасные дороги, новые здания и плантации – свидетельства процветания среди как евреев, так и арабов, были видны со всех сторон и порождали чувство удовлетворения».