Мартин Гилберт - Черчилль и евреи

Через несколько дней после теплой речи, которую Черчилль произнес в память о Х. Вейцмане, ему доложили, что правительство Ирака предложило, чтобы Египет перенес свою границу с Израилем из Синая в Негев – на территорию, которая являлась частью Израиля со времени Войны за независимость 1948 года. Черчилль, которому показали телеграмму с сообщением об этом и который знал, что после провозглашения независимости Израиля туда были вынуждены перебраться более полумиллиона евреев, которым пришлось бежать из арабских стран, написал в Форин офис: «Разумеется, не может идти и речи о том, чтобы требовать от Израиля, чтобы он согласился отдать Негев, так как его развитие может оказаться единственным средством разместить там большое число беженцев-иммигрантов».

Постоянный заместитель министра иностранных дел сэр Уильям Стрэнг поспешил заверить Черчилля, что Форин офис «рассматривает арабские претензии как нереалистичные, и мы признаем потребность Израиля в этой территории, на которой можно разместить дополнительное количество населения и которая, будучи обработанной, может стать источником богатства для всей страны». Черчилль отвечал: «Я рад, что мы находимся в полном согласии». Негев, пустынный в своей большей части, так и остался в пределах Израиля.

Осенью 1952 года, через шестьдесят лет после его первой встречи с первым лордом Ротшильдом, Черчилль познакомился с другим членом семьи Ротшильдов – майором Эдмундом де Ротшильдом. Это произошло после того, как Джозеф Смолвуд, премьер-министр Ньюфаундленда, предложил Черчиллю реализовать план использования энергии Великих водопадов высотой 245 футов для создания там источника энергии не только для Восточной Канады, но и для всего восточного побережья Северной Америки. Черчилль, который за тридцать лет до этого поддержал своим политическим авторитетом сионистский проект электрификации в Палестине, в поисках источников финансирования этого грандиозного проекта обратился в банк Ротшильдов в лондонском Сити «Н.М. Ротшильд и сыновья» – в банк, который он впервые посетил более полустолетия назад. Один из партнеров банка, Эдмунд де Ротшильд, воевавший во время войны во Франции, в Северной Африке и Италии, взялся организовать финансирование проекта, учредив для этого специальную холдинговую компанию «Бринко».

Три года спустя, уйдя в отставку с поста премьер-министра, Черчилль приобрел пакет акций «Бринко». Именно Эдмунд де Ротшильд – «мистер Эдди», как его называли в банке, постоянно информировал его о продвижении работ над проектом. После смерти Черчилля Джозеф Смолвуд и Эдмунд де Ротшильд, вместе явившиеся на похороны, чтобы почтить память Черчилля, стоя у его гроба, в Вестминстерском аббатстве, решили переименовать Великие водопады в водопады Черчилля. «Они носят это имя и сегодня, – писал позднее Эдмунд де Ротшильд, – вырабатывая все свои 5255 миллионов киловатт!»

В начале 1953 года Черчилль проводил в Вашингтоне переговоры с президентом США Г. Трумэном, только что представившим свое последнее послание конгрессу перед тем, как передать президентскую власть генералу Дуайту Д. Эйзенхауэру. 8 января Трумэн и Черчилль обедали в посольстве Великобритании. На Трумэна произвела большое впечатление твердая поддержка Черчиллем Израиля и столь же резкая критика им Египта за закрытие Суэцкого канала для судов, направляющихся в израильские порты. Затем они перешли в гостиную, где Трумэн начал играть на пианино. Но, как отмечает в своем дневнике главный личный секретарь Черчилля Джок Колвиль, «никто не слушал музыку, потому что внимание всех собравшихся было привлечено к горячей обличительной речи против Египта и в защиту сионизма, которую произносил Черчилль (к неудовольствию практически всех американцев, хотя они и признавали, что наличие значительного числа еврейских избирателей не позволяет им публично выразить свое несогласие с подобной позицией)».

Черчилль не испытывал никаких колебаний, призывая других оказать поддержку Израилю и сам выступая в его поддержку. Возвращаясь из Соединенных Штатов на борту лайнера «Куин Мэри» и знакомясь со списком пассажиров, он узнал, что на борту находится Барнет Дженнер, с которым он двадцать лет назад работал в комитете в поддержку сионизма в палате общин. Он пригласил Дженнера на чашку кофе в свою каюту, и первыми его словами при встрече были: «Я – сионист». Дженнер, еврей по национальности, на это ответил: «Ну что ж, раз это так, давайте перейдем к следующей теме».