Мартин Гилберт - Черчилль и евреи

Черчилль заметил, что получилось так, что в мае 1948 года Великобритания фактически «обьединила против себя Соединенные Штаты, Советский Союз и сторонников сионизма во всем мире» без того, чтобы – и он хотел, чтобы «консервативные члены парламента осознали это», – «оказать хотя бы малейшую услугу арабским странам, перед которыми Великобритания имела очень серьезные обязательства». Он продолжал: «Мы получили незаслуженно малое и скудное вознаграждение за все, что мы создали и построили в Палестине благодаря нашей доброй воле и упорной работе в течение двадцати пяти лет. Сейчас же мы еще и потеряли дружбу евреев». Он с радостью прочитал недавнее заявление Х. Вейцмана, в котором тот «призывает к дружбе между новым израильским государством и западным миром. «Я думаю, что в этом заключается будущее и Израиля, и западного мира. Х. Вейцман был моим другом в течение многих лет. Его сын был убит на войне, сражаясь вместе с нами. Я верю, что влияние Х. Вейцмана вырастет еще больше и что мы сделаем все, что можно, для роста его влияния, не забывая при этом про другие наши обязательства, потому что мы обязаны сохранять верность нашим обязательствам в отношении других государств. Я надеюсь, что со временем в самом Израиле возникнет более точное понимание того долга благодарности, который сионизм должен испытывать по отношению к нашей стране».

Черчилль рассказал о том, как сразу после окончания Второй мировой войны он был уверен в том, что Великобритания получит поддержку со стороны как евреев, так и арабов для осуществления схемы раздела Палестины и что там в результате будут образованы два отдельных государства, еврейское и арабское. Как только Черчилль произнес это, К. Эттли задал вопрос: «Если У. Черчилль считает, что это должно было быть сделано, почему же он сам не сделал этого? У него же в руках была вся власть». Черчилль саркастически ответил Эттли: «Нет. После первых же послевоенных выборов мир и нация получили неоценимый подарок в виде прихода к власти такого достопочтенного джентльмена, каким являетесь вы». Черчилль высказал мнение, что Великобритании следовало сразу после войны согласиться на схему раздела Палестины, которая «была более благоприятна для арабов, чем то, что они получили теперь, так неудачно прибегнув к оружию». Предприняв попытку победить провозглашенное в мае 1948 года Государство Израиль, после значительных первоначальных успехов, когда египетские войска достигли южных пригородов Иерусалима, войска арабских стран были отброшены за те границы, от которых они сами отказались, когда в ноябре 1947 года Организация Объединенных Наций приняла резолюцию о разделе Палестины на еврейское и арабское государства.

Когда Черчилль говорил о том, как приемлемая и для евреев, и для арабов схема раздела Палестины могла бы быть утверждена еще до окончания срока действия британского мандата, его прервал Томас Рейд, член парламента от партии лейбористов и бывший член комиссии Джона Вудхеда, который спросил: «Кто, интересно, мог бы согласиться на эту схему? Если бы схема раздела стала воплощаться в жизнь, разве не привело бы это лишь к еще более кровопролитной войне на Ближнем Востоке?» На это Черчилль ответил так: «Я уверен, что достижение договоренности о разделе было бы более выгодно для арабов, чем то, что они получили сейчас в результате этого злосчастного вооруженного конфликта. И та схема раздела Палестины, которая предлагалась им ООН, была бы для них гораздо лучше, чем то, что они получат теперь, после своего поражения».

Затем Черчилль прокомментировал разведывательный полет эскадрильи британских ВВС, закончившийся столь плачевно. «Желание узнать о том, что происходит, – сказал он, – разумеется, не оправдывает такого неосмотрительного действия, как вылет нашей авиации в такой момент. Я могу сказать, что это было квинтэссенцией неуклюжести, за которую ответственны и в которой виновны Бевин и Эттли. И теперь бедная старая Великобритания с ее тори, социалистами, либералами, сионистами, антисионистами и несионистами оказывается сбитой в воздушной схватке и терпит пренебрежительное отношение со стороны израильского правительства, которое с издевкой говорит нам: «Насколько мы понимаем, вы нас не признаете». И все это происходит на фоне заметного отсутствия поддержки со стороны международных организаций, от которых мы так зависим и мнение которых для нас так ценно».

Черчилль затронул вопрос о еврейской иммиграции в период между двумя мировыми войнами. «Стержневым пунктом» его собственной «Белой книги» 1922 года, отметил он, была «свобода иммиграции для евреев, но в пределах экономической абсорбционной способности Палестины». По словам Черчилля, «Великобритания просто не могла позволить себе открыто заявить во всеуслышание, что на территорию Палестины будут прибывать пришельцы, которые станут вытеснять отсюда тех, кто жил здесь столетиями. Но все дело заключалось в том, что в действительности пришельцы приносили сюда с собой работу, обеспечивали занятость и создавали условия, позволявшие жить здесь значительно большему числу населения, чем то, что находилось тогда в Палестине и Трансиордании. И они принесли с собой надежду на обеспечение проживания там гораздо большего населения, чем то, что жило в Палестине во времена Господа нашего». За двадцать семь лет после выхода «Белой книги» Черчилля 1922 года еврейское население Палестины «удвоилось, но то же самое произошло и с арабским населением на тех же территориях Палестины. Благодаря тому, что все это время евреи продолжали улучшать плодородие почвы, сажать апельсиновые рощи, развивать систему водоснабжения и электрификацию, находилась работа и для все большего числа арабов, и в результате 400000 или 500000 арабов переехали туда. И отношения между этими двумя народами были терпимыми, несмотря на отдельные беспорядки и разного рода волнения».