Марлис Штайнер - Гитлер

Так провалилась последняя отчаянная попытка противников режима – вскоре их ряды поредели после массовых арестов. Не все из них считали необходимым убийство фюрера; многие склонялись к тому, что надо испить горькую чашу до конца и дождаться разгрома Германии, чтобы затем начать ее восстановление снизу, а не сверху. Сам Штауффенберг присоединился к заговорщикам в 1942 году, после того как побывал на Восточном фронте и насмотрелся на творившиеся там ужасы. В отличие от части генералов, он не верил в то, что Гитлера можно переубедить, считал, что его надо устранить, и сам взял на себя эту задачу. Однажды Штауффенберг признался жене, что должен спасти Германию и рейх – такими, какими их задумал Фридрих II Гогенштауфен в Средние века. Он причислял себя к «наследникам Штауфенов» и руководствовался стремлением вернуть Германию под власть человека, сознающего свою перед ней ответственность. Все участники заговора находились под сильным влиянием славных традиций прошлого и принадлежали к аристократическим кругам. Между тем большинство немцев осудили покушение. Не вникая в высокие моральные мотивы заговорщиков, они сочли их обыкновенными предателями.

Решающую роль в подавлении последующей стадии заговора сыграл Геббельс, вызвавший Отто Ремера – командира охранного батальона «Великая Германия», которому заговорщики поручили окружить берлинский министерский квартал. Он позвонил в ставку, и ему позволили говорить с Гитлером. С этой минуты судьба заговора была решена. Командир резервной армии генерал Фромм, до сих пор проявлявший определенную двойственность, арестовал Штауффенберга и его адъютанта фон Гефтена, генерала Ольбрихта и начальника его штаба Мертца фон Квирнхейма – они были расстреляны на месте. Генерал Бек покончил с собой. В Париже заговорщики схватили шефа гестапо Оберга и всех главарей СС, но на следующий день, узнав о провале заговора, отпустили их на свободу.

Вскоре после взрыва в ставку прибыл Муссолини, и Гитлер показал ему, где взорвалась бомба. Потрясенный, итальянский диктатор воспринял спасение фюрера как знак свыше: человек, чудом выживший после такого покушения, обречен на победу. Гитлер объяснил ему, что речь идет о мелкой «шайке реакционеров», не имеющей никакой связи с народом и работающей на «международную шваль». С речью аналогичного содержания он обратился и к немцам, подчеркнув, что будут приняты драконовские меры. Геббельс записал, что фюрер, даже истекая кровью, показал нации пример борьбы с «франкмасонской ложей», всегда враждовавшей с нацистами и «воткнувшей нож в спину рейху в самые тяжелые для него часы».

Специальная комиссия гестапо начала аресты. Довольно быстро выяснилось, что заговор отнюдь не был делом рук «мелкой шайки». Около пяти тысяч человек были приговорены к смертной казни гражданскими судами, не говоря уже о военных трибуналах. Главных обвиняемых судил народный трибунал под руководством Роланда Фрейслера (Гитлер сравнивал его с Вышинским); почти все получили смертный приговор; Геббельс заснял их казнь – повешением на мясных крюках. Остальные участники оппозиции, арестованные до этого – Канарис, Мольтке, Остер или Бонхеффер, – были повешены во Флоссенбурге или расстреляны в 1945 году специальными командами СС.

Неудавшееся покушение произвело на Гитлера кратковременный стимулирующий эффект. У него даже перестала трястись левая рука. Разумеется, он увидел в нем подтверждение своей миссии. Это была нижняя точка, верил он, и теперь снова начнется подъем. Гудериан получил назначение на должность начальника штаба сухопутной армии и добился от фюрера приказа о превращении всей восточной части Германии в настоящий оборонительный лагерь. Гауляйтеры лично отвечали за сооружение оборонительных укреплений. Гиммлер, назначенный командующим резервной армией, сформировал 40 новых дивизий (так называемых народных дивизий гранатометчиков), состоящих из зеленых новобранцев. Он и в самом деле получил разрешение собирать «народную армию». Во время ежегодного совещания гауляйтеров в Познани шеф СС вел себя как главнокомандующий силами вермахта. Вместе с тем историки до сих пор не пришли к единому мнению по поводу его отношения к противникам режима. Не подлежит сомнению, что он знал об их существовании. Почему он их не остановил? Не верил, что аристократы и крупные буржуа способны осуществить государственный переворот? Или надеялся в случае их успеха снова получить заметную роль благодаря поддержке СС и сил полиции?