Марлис Штайнер - Гитлер

В центре международных событий года были Гражданская война в Испании, японская агрессия в Китае и громкие судебные процессы в Советском Союзе. С точки зрения Гитлера и его министра пропаганды, организация этих процессов являлась свидетельством безумия Сталина, которого они называли «человеком с больным мозгом». «Мы хотим оградить Европу от этой чумы, – восклицал Геббельс. – Европа, проснись!»

Однако ни англичане, ни тем более французы не желали ничего замечать, хотя сами, как утверждал Геббельс, находились под угрозой большевизма. Только газетный магнат Ротермер выступал за англо-германский альянс, от которого, несмотря ни на что, как это многократно подчеркивал Геббельс, обе страны были весьма далеки. Кого следовало в этом винить? С одной стороны, Энтони Идена, эту «раковую опухоль» европейской политики; с другой – посла Риббентропа, выскочку и сноба, который громоздил в Лондоне ошибку на ошибке и к тому же дурно информировал фюрера.

В январе Гитлер высказался в том смысле, что у него впереди еще шесть лет. 23 февраля он предсказал, что мировая война разразится через шесть лет; за пятнадцать лет он обещал ликвидировать последствия Вестфальского мира. 13 марта он заговорил о крутом повороте в дипломатии. Разве не Муссолини – единственный, на кого можно реально рассчитывать? Ему следовало оказать царский прием. И приезд дуче, тщательно организованный Геббельсом, действительно превратился в триумфальное празднество. Результаты не заставили себя ждать. В ноябре 1937 года Италия примкнула к Антикоминтерновскому пакту, а в декабре вышла из Лиги Наций; отныне немецкая пресса говорила исключительно о Женевском соглашении.

Весьма туманные заявления лорда Галифакса о «всеобщем урегулировании» в Европе, в рамках которого можно было бы также обсудить колониальные притязания Германии, были восприняты нацистскими главарями как ловкий ход, имевший целью вернуть Германию в Лигу Наций и принудить к разоружению. «Мы принципиально стремимся к тому, чтобы становиться все сильнее и сильнее, – записал Геббельс. – Заграница должна научиться нас уважать».

Во время совещания в канцелярии 5 ноября 1937 года Гитлер изложил армейским руководителям (фон Бломбергу, фон Фритшу, Герингу и Редеру), а также Нойрату свою оценку международного положения и перечень необходимых мер. Официального протокола этого заседания не существует, сохранился лишь протокол, составленный несколько дней спустя на основе личных записей заместителя представителя армии при Гитлере полковника Хоссбаха. Этот документ содержит лишь конспективное изложение длинной речи фюрера и выступлений участников встречи. На Нюрнбергском процессе он стал одним из ключевых материалов обвинения.

Главной темой совещания стали нехватка сырьевых ресурсов и соперничество между разными службами вермахта, каждая из которых стремилась отхватить себе львиную долю общего пирога. Бломберг ждал от Гитлера полной ясности в решении этого вопроса. Однако, вместо того чтобы остановиться на указанных проблемах, Гитлер пустился в бесконечный монолог о целях дипломатии рейха и, вспомнив свои излюбленные темы – автаркию, международную торговлю, нехватку жизненного пространства, – заговорил о шансах на успех экспансионистской политики. Как и в начале 1920-х годов, он назвал «двух непримиримых врагов Германии – Англию и Францию, для которых присутствие могучего немецкого колосса в центре Европы подобно ране в боку». Однако по причине трудностей, связанных с проведением колониальной политики, неудач на Дальнем Востоке и трений с Италией на Средиземном море, вызванным войной в Испании, Англия не захочет вступать в вооруженный конфликт с Германией. Что касается Франции, то она, слишком занятая устранением внутренних неурядиц, ничего не станет предпринимать без своей соседки за Ла-Маншем. Решение всех этих проблем возможно только с применением силы. Когда и каким образом должна действовать Германия? Гитлер наметил три возможных сценария.

По первому следовало подождать до 1943–1945 годов: «после этого любые перемены будут нам во вред», так как немецкое могущество ослабнет, продовольственный кризис усилится, нацистские вожди постареют, тогда как другие страны окрепнут. Таким образом, фюрер полагал – если будет жив – полностью решить проблему жизненного пространства «самое позднее в 1943–1945 годах».

Удобным предлогом мог послужить острый внутренний кризис во Франции, что помешает французской армии вмешаться в ход событий. Тогда настанет пора «выступить против Чехословакии». Если Франция ввяжется в войну против другого государства и, следовательно, не сможет выступить против Германии, тогда нужно будет «одним ударом добить Чехословакию и Австрию, тем самым обезопасив себя от флангового удара, если мы двинемся на запад».