Марлис Штайнер - Гитлер

Первые же дипломатические шаги, предпринятые рейхом, одновременно и подтвердили эти предположения, и вызвали беспокойство: помимо традиционных дипломатических каналов Гитлер начал использовать и своих личных эмиссаров.

Вице-канцлер фон Папен – представитель консерваторов и убежденный католик – вступил в переговоры с Ватиканом и добился нового конкордата. Как мы уже показали, этому в немалой мере способствовала поддержка многих немецких епископов, но также и государственного секретаря монсеньора Пачелли, занимавшего пост папского нунция в Мюнхене и Берлине с 1917 до 1930 года. Пачелли с глубокой симпатией относился к Германии и был ярым антикоммунистом. Для Гитлера этот конкордат имел огромное значение. Внутри страны он обеспечил ему поддержку католических кругов, до последнего времени весьма враждебно относившихся к национал-социализму; на мировой арене он позволил несколько успокоить таких ближайших соседей рейха, как Франция, Италия и Польша – стран откровенно католической ориентации. Немаловажную роль сыграл и тот факт, что в 1929 году Муссолини подписал с Ватиканом так называемые Латранские соглашения. Канцлер, выступая перед советом министров, не скрывал удовлетворения: наконец-то, говорил он, «мы получили поддержку в борьбе против мирового еврейства». Это заявление позволяет по-новому взглянуть на корни его антисемитизма.

Но не только фон Папен ездил в Италию в 1933 году. В мае там побывал Геббельс; его оценка положения сводилась к необходимости «чистки» министерства иностранных дел и смещения римского посла – красноречивое свидетельство истинного отношения новых хозяев рейха к прежним элитам. Вскоре и Геринг выскажется по этому поводу, подчеркнув разделяющую их бездну. На вернисаже современного итальянского искусства во Дворце кронпринца, в Берлине, он произнес речь, похожую на «признание в любви» Италии; фашизм, говорил он, является движением, нравственно и идеологически родственным национал-социализму. Министерство иностранных дел, меньше всего желавшее, чтобы за границей заметили резкое изменение внешнеполитического курса Германии, было в шоке. Однако ни неодобрение дипломатов, ни сдержанная реакция итальянской прессы не помешали комиссару авиации (министром он был назначен некоторое время спустя) подготовиться к поездке в итальянскую столицу.

Действительно, Муссолини только что выступил с предложением о заключении «четырехстороннего пакта», в некотором смысле напоминавшего прежнее «европейское объединение», но на сей раз под англо-итальянским руководством. Гитлер пламенно приветствовал это предложение в своей речи 23 марта. Инициатива Геринга представлялась в этом контексте весьма своевременной и позволяла прощупать почву ввиду возможного германо-итальянского сближения, горячо ожидаемого в Берлине. Министр иностранных дел фон Нойрат вел себя гораздо более сдержанно – ему казалось, что пакт не открывает достаточно широких перспектив для перевооружения. Гитлер отправил в Италию не его, а Геринга, под тем предлогом, что необходимо провести переговоры с маршалом Бальбо, итальянским коллегой шефа авиации. Геринг прибыл в Рим 10 апреля 1933 года. На следующий день состоялась его первая встреча с Муссолини. Документальных ее свидетельств не сохранилось, а в отчетах немецких и зарубежных дипломатов слишком много разногласий. Вроде бы Геринг поднял австрийский вопрос, что представляется вероятным, поскольку в тот же вечер дуче встречался с канцлером Австрии Дольфуссом. Однако главной целью Геринга было прозондировать отношение итальянского диктатора к новому немецкому правительству. Муссолини повел себя осторожно, не желая подвергать опасности проект своего пакта, представленного им демократам как надежное средство сохранения мира благодаря сотрудничеству великих держав, а также как средство пересмотра некоторых границ. Но сдержанность Муссолини нисколько не разочаровала Геринга, убежденного, что его миссия в полной мере удалась: он дал понять дуче, что в немецком министерстве иностранных дел отныне все будут делать иначе. Муссолини, проводивший по отношению к итальянскому МИД аналогичную политику, не мог этого не оценить.

После итальянской поездки Геринг стал горячим сторонником четырехстороннего пакта. Он даже пытался использовать его для смягчения напряжения между Германией и Францией, вызванного антисемитизмом, трескучей пропагандой и актами насилия со стороны СА и СС. Новый французский посол Андре Франсуа-Понсе не проявлял особой активности в ответ на инициативы нового немецкого руководства и ограничивался традиционными дипломатическими контактами. Его первая встреча с канцлером Гитлером, состоявшаяся 8 апреля 1933 года, произвела на него далеко не самое благоприятное впечатление: