Франсуа Керсоди - Герман Геринг - Второй человек Третьего рейха

Тем временем в соседней комнате сильно возбужденный Гитлер заявил членам баварского правительства, что «никто не выйдет живым из этого зала без его разрешения». Он потряс пистолетом, а затем, приставив его дулом к своему виску, повторил: «Господа, никто из нас не выйдет из этого зала живым! Вас трое, у меня в магазине четыре патрона, вполне достаточно для нас четверых, если я потерплю неудачу». После чего предложил Кару и Пенеру взять в руки власть в Баварии, а Лоссову и Шайссеру – занять посты в новом правительстве рейха, которое он намерен сформировать с Людендорфом в качестве «главнокомандующего национальной немецкой армией». Беда была в том, что славный генерал запаздывал [38], а члены триумвирата оказались не столь вдохновлены предложением, как ожидал Гитлер. Кар и Шайссер дали достаточно прямой ответ, и Гитлер, полный разочарования, покинул комнату, не произнеся ни слова. И все же с поразительной уверенностью в себе он вышел в зал, где Геринг продолжал держать в напряжении присутствующих, и громким отрывистым голосом заявил, что согласие практически достигнуто: «Я провозгласил низложенным правительство ноябрьских преступников и президента рейха. Сегодня и здесь, в Мюнхене, будет сформировано новое правительство. Я предлагаю также сформировать баварское правительство […] с господином фон Каром в качестве регента и господином Пенером в должности премьер-министра. […] До тех пор пока не будут окончательно сведены счеты с ноябрьскими преступниками, я предлагаю поручить мне политическое руководство национальным правительством. Людендорф возглавит национальную немецкую армию, Лоссов будет министром обороны, а Шайссер – министром внутренних дел рейха. Ближайшей задачей временного национального немецкого правительства станет поход на Берлин, этот источник унижений, для того чтобы спасти немецкий народ». Затем, кивнув в сторону соседней комнаты, где под усиленной охраной находились члены триумвирата, он прибавил: «Кар, Лоссов и Шайссер решились на это с большим трудом. Могу ли я сказать им, что вы их поддерживаете?» Присутствующие горячо зааплодировали, а Гитлер закончил речь такой театральной фразой: «Немецкая революция должна начаться сегодня ночью, в противном случае на заре мы все будем мертвы!»

Когда Гитлер вернулся к триумвирату в боковую комнату, произошли два события, изменившие обстановку в его пользу. Во-первых, Кар, Лоссов и Шайссер слышали аплодисменты и из этого сделали вывод, что зал поддерживает Гитлера. Во-вторых, в «Бюргербройкеллер» наконец-то появился Людендорф. И каким бы сильным ни было негодование старого генерала на то, что его поставили перед свершившимся фактом, он прекрасно сыграл свою роль: Людендорф заявил, что путч – «великое национальное событие», и призвал трех членов баварского правительства к сотрудничеству с ним. Фон Лоссов якобы ответил: «Желание вашего превосходительства для меня – закон», – позже он будет отрицать это. Как бы там ни было, в конце концов триумвират уступил. Потом все главные действующие лица вышли в зал, демонстрируя показное единство, и под крики «Виват!» и восторженные рукоплескания всех присутствующих в зале пожали друг другу руки. Гитлер, придя в экстаз, произнес страстную речь. Когда он закончил, зал затянул гимн «Германия превыше всего», а потом все разошлись. За исключением премьер-министра Книллинга, пяти министров его кабинета и еще нескольких важных лиц, которых Гесс бесцеремонно отвел в маленькую комнату на втором этаже, где они должны были оставаться в качестве заложников. А члены нового «правительства» продолжали разговаривать внизу. С начала до конца вся операция продолжалась менее трех часов…

Чуть позже несколько сотен штурмовиков СА, прибывших из окрестностей Мюнхена, и тысяча кадетов пехотного училища усилили маленький гарнизон «Бюргербройкеллера». А на другом берегу реки Изар людям Рёма удалось захватить штаб 8-го военного округа и штаб генерала фон Лоссова на Шенфельдштрассе. Казалось, путч удался, и среди окружения Гитлера царила эйфория. Однако все еще были неизвестны результаты действий в городе других отрядов, поэтому ночь обещала стать длинной. «Я отыскал Геринга, – написал позже Гафштенгль, – и он мне сказал: “Пуци, позвони Карин и скажи ей, что сегодня ночью домой я не приду. И заодно отправь ей по почте вот это письмо”». Таким образом, выходило, что одновременно можно быть беспощадным революционером и очень сентиментальным человеком…