Франсуа Керсоди - Герман Геринг - Второй человек Третьего рейха

И вот 2 октября началось крупное наступление 67 дивизий группы армий «Центр» против 55 дивизий маршала Тимошенко, сосредоточенных западнее Москвы. Погода стояла великолепная, и 7 октября 3-я и 4-я танковые группы немцев окружили в районе Вязьмы большую часть войск шести советских армий. Южнее 2-я танковая группа Гудериана приняла участие в окружении Брянска, который был захвачен 6 октября. С того дня девять советских армий находились в окружении под Вязьмой и Брянском. Окруженные русские войска предпринимали попытки прорваться из вяземского котла, но они не увенчались успехом. В результате спустя десять дней в немецкий плен попали 673 000 советских солдат и офицеров, вермахт захватил 1242 танка и 5412 артиллерийских орудий. Но к тому времени танки немцев уже обошли Вязьму и Брянск и устремились в направлении Калинина, Бородино, Волоколамска, на Тулу и на Калугу [414]. Это был последний крупный рубеж обороны Москвы. Одновременно передовые части группы армий «Север» фон Лееба приблизились к Ленинграду, до которого оставалось всего 16 километров. Немцы уже захватили 20000 пленных в котле около Луги и форсировали реку Волхов в районе важного в стратегическом отношении города Тихвин, находившегося на последней железнодорожной линии снабжения Ленинграда. Наконец, на юге Украины 11-я немецкая армия во взаимодействии с 1-й танковой группой взяла в плен 106 000 советских солдат и офицеров и захватила 212 танков между Ореховым и Осипенко. А танки фон Клейста двинулись на Ростов. Таким образом, казалось, уже ничто не помешает продвижению армии германского рейха на широком фронте от Арктики до Азовского моря.

Однако при этом обнаружились некоторые слабости немецкой стратегии. И прежде всего – чрезвычайная растянутость немецких сил на фронте протяженностью 2700 километров, который проходил по бескрайним степям, лесным массивам и огромным болотам [415], и на этих территориях было мало железнодорожных путей, а шоссейные дороги находились в плачевном состоянии. Начальник штаба 4-й армии генерал Блументритт вспоминал: «Слишком растянутые коммуникационные линии едва обеспечивали доставку нашим войскам необходимых предметов снабжения. Приходилось переделывать колеи русских железных дорог, которые были шире, чем колеи железных дорог в Западной Европе». К тому же отходившие русские части подрывали железные дороги, и это существенно замедляло темпы наступления немцев и создавало дополнительные сложности со снабжением их войск продовольствием, боеприпасами и горючим. Только снабжение группы армий «Центр» требовало ежедневного прибытия в Смоленск семидесяти железнодорожных составов, а их прибывало всего двадцать три! [416]Между тем вермахт на всем фронте нес довольно значительные потери: немецкая армия уже четыре месяца непрерывно вела боевые действия, численность пехотных дивизий снизилась на треть, 40 процентов танков вышли из строя, а остальные оставались на ходу только благодаря ежедневным подвигам техников. Дело было в том, что в дивизиях стояли на вооружении тридцать восемь различных типов бронемашин, не считая множества модификаций каждого типа, и поэтому было весьма трудно находить для них запасные части.

Так обстояли дела, но это не оказывало значительного влияния на стратегические замыслы немецкого командования. Однако один факт непременно влиял на ситуацию независимо от военачальников. «В свойственной ему импульсивной манере, – вспоминал подполковник фон Лоссберг, – Гитлер часто принимал решения, […] которые никоим образом не входили в компетенцию верховного главнокомандующего. […] Благодаря превосходной работе разведывательных служб, по карте можно было отслеживать на каждом этапе операции точное расположение всех дивизий, даже те позиции, которые занимали накануне вечером передовые отряды. Гитлеру нравилось углубляться в эти подробности, выражать свое мнение насчет того, о чем он не мог с достоверностью судить из своего бункера в Восточной Пруссии. Он часто, действуя даже через голову фон Браухича, отдавал распоряжения по телефону или по рации командирам на линии фронта».

Именно так все и происходило: Гитлер постоянно вмешивался в действия войск, часто менял свои решения, не учитывая расстояний, характера рельефа местности, состояния дорог, условий снабжения и того, что люди уставали, а техника изнашивалась. Он полагался только на свою интуицию, пренебрегал докладами разведслужб, игнорировал своих генералов, отвергал их советы. Он путал возможное с желаемым, хотел, чтобы немецкие войска наступали одновременно на всех направлениях. Он слепо верил во всемогущество воли и постоянно недооценивал противника. Он раз за разом требовал формирования все новых дивизий, не заботясь о пополнении людьми и техникой существующих соединений. Его целью было не столько свержение Сталина, сколько низведение России до положения немецкой колонии. Он запрещал всякое сотрудничество в Прибалтике, Украине и Белоруссии с движениями националистов и антисталинистов, которые в начале вторжения приветствовали немцев как освободителей. Некоторые распоряжения Гитлер отдавал импульсивно, другие решения из-за очень долгих колебаний принимал с явным запозданием. Большинство же его решений основывались на сложных, переменчивых и противоречивых суждениях и неизменно сбивали с толку его подчиненных. «Фюрер, – написал по этому поводу майор Энгель, – постоянно колебался между политическими и экономическими целями, а также расовыми, к сожалению».