Франсуа Керсоди - Герман Геринг - Второй человек Третьего рейха

Так и есть: часто люди подчинены своему имуществу, и рейхсмаршалу как наследному принцу и первому проходимцу германского рейха оставалось лишь покорно ждать своего часа, наслаждаясь многочисленными приобретениями. Но когда возникла угроза потери престижа и влияния, он отреагировал весьма характерным способом – усилил заградительный пропагандистский огонь и переложил на Мильха всю ответственность за осуществление воздушных налетов на Великобританию. А сам… взял два месяца отпуска! Короче говоря, 14 ноября 1940 года Геринг вызвал в Каринхалл генерала-фельдмаршала Мильха и торжественно поручил ему командование люфтваффе, после чего уехал на свою охотничью дачу в Роминтене…

На самом деле Эрхард Мильх уже давно готовился принять на себя командование, и для начала он перебросил на французское побережье Ла-Манша «Боевую группу 100» – эскадру бомбардировщиков, оснащенных приборами новой системы радионаведения на цель «Х-аппарат». Эта система «слепого» бомбометания впервые была применена при налете на Ковентри: в ночь с 14 на 15 ноября 450 немецких бомбардировщиков, составлявшие две группы, взлетели с побережья оккупированной Франции и благодаря лучам наведения «Х-аппарат» достигли своей цели – центра города, на который сбросили 600 тонн фугасных бомб и 4000 тонн зажигательных бомб, фактически стерев его с лица земли и похоронив под руинами почти тысячу человек. С 19 по 22 ноября подобным бомбежкам подверглись Бирмингем, Бристоль, Ливерпуль и Саутгемптон, а 30 ноября 361 немецкий бомбардировщик осуществил налет на Лондон. Новая тактика нападения оказалась более эффективной, потери люфтваффе значительно снизились, но это не повлияло на моральный дух немецких летчиков: они по-прежнему не понимали смысла задач и не видели результатов их выполнения. К тому же вскоре британцы смогли приспособиться к новой тактике противника. Их авиационное производство почти не пострадало, а помощь со стороны американской промышленности значительно повысила их обороноспособность, как на море, так и в воздухе.

Но рейхсмаршал был очень далек от всего этого. В своем уютном охотничьем домике посреди Роминтенской пущи [378]он мирно проводил время вместе с женой Эммой, дочкой Эддой, сестрами Ольгой и Паулой, а также со старыми приятелями – Кёрнером, Удетом, Лёрцером и Рихтхофеном. Программа отдыха включала игры с Эддой, охоту на медведя с Ольгой, прогулки на лыжах с Паулой, осмотр чистокровных лошадей, шикарные банкеты, партии в бридж, просмотр фильмов. Иногда Геринг принимал иностранных послов и обсуждал с Ешоннеком и Боденшацем перспективы воздушной войны, и эти эпизодические всплески интереса рейхсмаршала к продолжавшимся операциям против Великобритании всегда вызывали опасения в Генеральном штабе люфтваффе в Ла-Буасьер: иной раз рейхсмаршал в самый последний момент распоряжался сменить цель нападения [379], а приказы отдавал через свою медсестру Кристу Горманс. [380]

Действительно, складывается впечатление, что во время этого отпуска Геринга медицинский персонал играл весьма большую роль. При рейхсмаршале находились девять врачей различных специальностей, так как у него случались сердечные приступы из-за переедания, переутомления, сеансов похудения, чрезмерного увлечения горячими ваннами. Двадцать первого ноября он написал графу Эрику фон Розену: «Я взял несколько недель на лечение, поскольку в самом деле очень устал. Здесь, в Роминтене, я отдыхаю вместе с Эммой и Эддой в своем охотничьем домике вдали от всего происходящего, восстанавливая силы для будущего года». Сказано точно: тем временем Мильх руководил воздушной войной, Удет худо-бедно организовывал производство самолетов, Пили Кёрнер курировал реализацию бесчисленных задач четырехлетнего плана, а Боденшац старался наилучшим образом представлять интересы люфтваффе в рейхсканцелярии Гитлеру, который все больше абстрагировался…

Именно это страшно беспокоило честолюбивого Геринга: Гитлер, казалось, был доволен тем, что рейхсмаршал находится в Восточной Пруссии, и не обращался к нему за консультациями. Но этому было простое объяснение: полностью поглощенный своими планами нападения на СССР, фюрер на этой стадии предпочитал, чтобы ему не противоречили… Пятого декабря он сказал Гальдеру и Браухичу: «Как только будет прорван фронт русской армии, финальная катастрофа ее станет неминуемой». Целью предстоящей кампании, прибавил он, «должно стать уничтожение войск противника». Гитлер намеревался нанести удары по северному и южному флангам, Москва «не так важна», уточнил он. Кампания же должна была начаться «в конце мая 1941 года». Спустя восемь дней Гитлер добавил, что потребуется задействовать «от 130 до 140 дивизий». А 17 декабря объяснил генералу Йодлю: «Мы должны решить все проблемы в континентальной Европе в 1941 году, потому что уже с 1942 года Соединенные Штаты будут в состоянии вступить в войну». Ни Гальдер, ни Браухич, ни Йодль не высказали никаких возражений: после захвата Польши и Франции они перестали ставить под сомнение вдохновение фюрера… Наконец, 18 декабря Гитлер подписал директиву за номером 21, которая начиналась так: «Германские вооруженные силы должны быть готовы победить Советскую Россию в результате быстрой кампании, даже до окончания войны против Англии». В первую очередь он планировал уничтожить смелыми танковыми операциями «массу русской армии, собранную в Западной России», и предотвратить «отступление боеспособных войск на широкие просторы русской территории». Первые представленные ему ОКХ планы («Отто» и «Фриц»), которые предусматривали нанесение главного удара в направлении Москвы, Гитлер изменил, решив, что наступление на Москву будет продолжено только после захвата Ленинграда и Кронштадта [381]. Он также рассчитывал на взаимодействие с финнами севернее Ленинграда и с румынами западнее Одессы. План получил кодовое название «Барбаросса». Жребий был брошен…