Франсуа Керсоди - Герман Геринг - Второй человек Третьего рейха

Одно случайное событие изменило ход истории: в ночь с 24 на 25 августа вследствие навигационной ошибки немецкие самолеты сбросили бомбы на лондонский Ист-Энд, хотя Гитлер категорически запретил бомбить английскую столицу. Но Черчилль знать этого не желал. Из-за природной задиристости и из-за инстинктивного желания поддержать моральный дух своих сограждан он приказал немедленно произвести ответный воздушный налет на Берлин. Восемьдесят один бомбардировщик «Хэмпден» и «Веллингтон» вылетели в ночь с 25 на 26 августа. До Берлина долетели всего 29 самолетов, и они произвели в городе очень незначительные разрушения. Но, вопреки здравому смыслу, Черчилль продолжал упорствовать, и бомбардировки Берлина продолжились в течение нескольких следующих ночей. Гитлер в конце концов потерял терпение. «Мы сровняем с землей их города!» – выкрикнул он во время выступления 4 сентября во Дворце спорта… Но дело было не только в ответном ударе: в конце августа осознав неопределенность исхода «Битвы за Англию» и поняв, что сбор судов в портах на побережье Ла-Манша затягивается, Гитлер перенес начало операции «Морской лев» с 15 на 21 сентября. Для того чтобы успеть завоевать к этому сроку полное господство в небе над Англией, люфтваффе следовало предпринять решительные шаги, и главной мишенью был выбран Лондон. Налет на столицу Англии подразумевал напряженные воздушные сражения, в результате которых немцы рассчитывали уничтожить британскую истребительную авиацию. Кроме того, налет на Лондон и одновременные ночные бомбардировки других крупных городов могли дезорганизовать правительственную структуру управления страной накануне вторжения и посеять панику среди гражданского населения, которое поспешило бы сдаться [367]. Ведь именно такой эффект был достигнут при бомбардировках Варшавы и Гааги! Поэтому 5 сентября Геринг получил от Гитлера приказ направить люфтваффе на эту главную цель.

Несмотря на внешнее бахвальство, рейхсмаршал этому приказу совсем не обрадовался. Возможно, потому что не видел стратегической связи между налетом на Лондон и подготовкой к высадке десанта. Ну и конечно, он прекрасно понимал, какие силы потребуется привлечь для такого изменения стратегии.

«Я пытался убедить фюрера в том, что вначале надо атаковать первый пояс аэродромов вокруг Лондона, – говорил Геринг, – но он категорически настаивал на нападении на сам Лондон, ссылаясь на политические причины и желая возмездия». В тот самый день Геринг пригласил на ужин в вагон-ресторан своего спецпоезда молодого начальника Генерального штаба люфтваффе генерала Ешоннека, который горячо поддерживал идею бомбардировки Лондона. Когда подали десерт, рейхсмаршал спросил генерала: «Вы полагаете, что Германия капитулирует, если Берлин окажется в руинах?» Ешоннек без раздумий воскликнул: «Конечно же нет!» Потом, поняв смысл вопроса, добавил: «Но моральный дух британцев намного слабее нашего…» На что Геринг сказал: «А вот тут вы ошибаетесь!»

Значит, у рейхсмаршала все-таки случались проблески трезвомыслия… Но фюрер уже отдал приказ, так что раздумывать было незачем, и специальный поезд рейхсмаршала снова двинулся в направлении Па-де-Кале: Геринг пожелал присутствовать при начале операции. Седьмого сентября во второй половине дня 300 немецких бомбардировщиков в сопровождении 600 истребителей пролетели над графствами Кент и Сассекс и появились над устьем Темзы. Они летели мощными волнами. Несколько бомбардировщиков сбросили бомбы на нефтеперерабатывающий завод в Темзхавене, а основные силы продолжили полет до предместий английской столицы, где сбросили фугасные и зажигательные бомбы прежде, чем их атаковали тридцать три эскадрильи британских истребителей. Восточная часть Лондона и доки были разрушены, портовые склады загорелись, и эти пожары послужили ориентирами для немецких летчиков во время ночных рейдов. Утром англичане подсчитали потери: 380 убитых и 1337 раненых… «На Геринга, – вспоминал Кессельринг, – очень сильное впечатление произвели зрелище всех поднявшихся в небо эскадрилий и результаты налета, о которых ему доставили донесение в его полевой штаб. И он с восторгом рассказал об этом в одной из своих речей, обращенных к немецкому народу». Но пропаганда – одно, а реальность – совсем другое. Геринг сразу же отправился в Париж, но назвать его настроение оптимистичным было никак нельзя: конечно, британцы капитулировали бы, если бы их авиация была побеждена, но вид отдельных развалин впечатления на них уж точно не мог произвести. «Я считал, что бомбардировки Лондона были бессмысленными, – сказал рейхсмаршал позже. – Таким способом можно было поставить на колени голландцев, но не англичан».