Анджела Стент - Почему Америка и Россия не слышат друг друга? Взгляд Вашингтона на новейшую историю российско-американских отношений

Путин больше не считает, что налаживание прочных связей с Западом – и особенно с Соединенными Штатами – сыграет ключевую роль в возрождении России как великой державы. Более того, именно дистанцируясь от Запада, Россия обретет свое утраченное величие в мире. Россия уже не заинтересована в том, чтобы с ней считались как со страной, равнозначимой США. Пускай лучше Россию воспринимают как соперника США – в этом, судя по всему, и заключается часть путинского плана. Россия намерена позиционировать себя «как страна, к которой могут обращаться все недовольные мировым господством США» {829}.

После присоединения Крыма, показавшего миру, что сложившийся после холодной войны статус-кво канул в прошлое, российская политика на Украине на протяжении многих месяцев следовала схеме «шаг вперед, два шага назад» – и это все сильнее удручало Соединенные Штаты и их союзников. Путин и Лавров лично или по телефону общались со своими американскими или европейскими коллегами и соглашались, что ситуацию на Украине необходимо разрядить и что хорошо бы добиться прекращения огня. Но никаких реальных шагов за этим не следовало, сепаратисты по-прежнему получали подкрепление в виде вооружений и бойцов. Боевые действия продолжались, а Москва по-прежнему отрицала, что поддерживает сепаратистов. Все указывало на то, что Восточная Украина в лучшем случае пополнит список замороженных конфликтов и превратится в мини-государство, управляемое сомнительными и хорошо вооруженными личностями, контролировать которое Киев не сможет. С точки зрения Вашингтона, никаких особых шагов к разрядке не предпринималось, а общаться с Москвой становилось все труднее. Президент Обама время от времени разговаривал с президентом Путиным, но публично отзывался о России все более пренебрежительно, заявив, например, что Россия ничего не производит и что в такую страну никто не рвется переселяться. Белый дом явно давал понять, что утратил интерес к попыткам вовлечь Россию в диалог.

Так что же изменилось? Почему Украина послужила причиной разрыва отношений между США и Россией, хотя после 2010 года администрация Обамы решила воздержаться от участия в делах этой страны? Причины были как внешнего, так и внутреннего порядка. После того как Россия резко вмешалась в украинские дела, отговаривая Януковича подписывать соглашение об ассоциации с Евросоюзом, в Белом доме начали осознавать, что отныне Кремль будет все более склонен к конфронтации. Однако переломный момент наступил, когда толпы украинцев захватили Майдан и началась революция. Администрация Обамы попала под давление Конгресса и ряда политических групп, требовавших что-то предпринять. В самой администрации спорили о том, как следует реагировать и целесообразно ли сохранять нейтралитет. Именно поэтому Виктория Нуланд отправилась в Киев, а Вашингтон дал знать, чью сторону примет в конфликте. Поддержка противников режима Януковича означала, что в Белом доме окончательно решили: перезагрузку с Россией уже не спасти.

В Москве же исчезли всякие сомнения в том, что США и их союзники твердо намерены придвинуть Запад к самым границам России, особенно когда стало ясно, что соглашение об ассоциации Украины с Евросоюзом ставит крест на идее Евразийского союза в задуманном им виде. Поездки в Киев Виктории Нуланд, а затем и главы ЦРУ Кремль воспринял как новое подтверждение вечных подозрений, что истинные намерения Вашингтона – это взять Россию в кольцо и способствовать смене режима в Москве {830}. Все это укрепило Путина в намерении представить Россию как альтернативу слабеющему и ревизионистски настроенному Западу. Россия, по его логике, – более достойная модель цивилизации. Одно время Путин поддерживал идеи консервативных русских мыслителей-славянофилов {831}. Призыв к консервативным, традиционным ценностям получает отклик как внутри России, так и за рубежом: эти идеи «консервативного интернационала» призваны апеллировать к мусульманским странам и разного рода правым и левым политическим партиям, включая крайне правых евроскептиков, которые являются рьяными сторонниками Путина. Хотя с формальной точки зрения можно говорить, что идеологическое противостояние времен холодной войны ушло в прошлое, Россия сегодня заявляет, что ее ценности и принципы отличны от американских и превосходят их. Россия позиционирует себя как оплот для сил, противостоящих революциям, хаосу и либеральным идеям.

Присоединение Крыма вызвало у многих россиян отклик, какого не ожидал Запад – а возможно, изначально не ожидал и сам Путин. Всплыли на поверхность глубокие обиды россиян за все страдания, что выпали на их долю во времена распада СССР, за национальное унижение 1990-х годов; теперь россияне испытывали гордость за свою страну, которая наконец-то встала на ноги и способна противостоять Западу. Еще в середине 1990-х годов Борис Ельцин учредил комиссию, чтобы установить, в чем заключается национальная идентичность России, но с тех пор вопрос «что такое быть русским» оставался открытым. Теперь, с присоединением Крыма, он, судя по всему, получил ответ, импонировавший традиционному русскому национализму и опасный в том смысле, что упор на этнических русских грозил охлаждением отношений со множеством проживающих в России национальных меньшинств. Но если смотреть в краткосрочной перспективе, то человек, против которого в 2011 году на Болотную площадь выходили рассерженные граждане, теперь купался в популярности и имел астрономические рейтинги. Действия в отношении Крыма и Украины могли привести к негативным последствиям во внешнеполитической сфере, но для внутренней политики это был выдающийся успех; антиамериканские настроения в России достигли уровня, не виданного с самых мрачных дней холодной войны.