Теодор Рошак - Истоки контркультуры

Серия «Новая философия»

Theodore Roszak

the making of a counter culture

Перевод с английского О.А. Мышаковой

Компьютерный дизайн А.И. Смирнова

Печатается с разрешения наследницы автора и литературных агентств International Creative Management, Inc., Curtis Brown Group Limited и Andrew Nurnberg.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

© Theodore Roszak, 1968, 1969, 1995

Историю не стоит измерять десятилетиями. Период потрясений, который мы условно называем «шестидесятые», следует рассматривать шире – с 1942 года до 1972-го. Эти даты тоже условные, однако они с большей точностью определяют особый период американской истории, который мы назовем Веком Изобилия.

Тысяча девятьсот сорок второй год стал временем, когда Соединенные Штаты вышли из Великой депрессии. Этот переход отражен в знаменательном заявлении Франклина Рузвельта, объявившего новый экономический порядок военного времени. «Доктор Новый Курс удалился на покой, – объявил ФДР. – На смену ему пришел доктор Выиграй Войну». За какие-то три с половиной года непримиримое соперничество и суровые ограничения депрессии ушли со сцены. Лидеры корпораций, последний десяток лет клеймившие Рузвельта «предателем своего класса», вереницами потянулись в Вашингтон, предлагая себя в качестве дельцов с окладом доллар в год [1]в обмен на раздутые, с оплатой фактических расходов военные контракты. К моменту окончания войны весь промышленный комплекс Соединенных Штатов был перестроен до самых основ и стал единственным в мире передовым технологическим истеблишментом. Были подготовлены новые квалифицированные рабочие кадры, созданы быстро развивающиеся новые отрасли (электроника, химия, производство пластмасс, авиационно-космическая). Америка не понесла того урона, какой понесли в войну многие государства, и потому не имела экономических конкурентов. Соединенные Штаты вышли из войны, утвердившись на вершине мировой промышленной горы – с настолько огромным состоянием, что стал возможен экспорт капитала для оживления европейской и японской экономик, которые впоследствии превратились в основных конкурентов Америки.

Перенесемся на поколение вперед, в 1972 год, и окажемся в условиях дефицита нефти, ударившего Америку по самому больному месту – по бумажнику, через бензобак. Но подстроились и под бензиновый кризис, каковой для широкой общественности любого развитого промышленного государства служит первой ласточкой серьезных экологических ограничений. Вскоре пришлось усвоить малоприятный и тревожный урок: неистощимых запасов не бывает. Нельзя иметь все. Это в небе нет предела, на земле есть.

То, что я называю контркультурой, обретало в этот период форму протеста, который, как ни парадоксально, начался не во время кризиса, а на подъеме промышленной экономики. Диссидентство возникло не из нищеты – но из изобилия; его задачей стало исследовать новые проблемы, возникшие с беспрецедентным повышением уровня жизни. Примерно на двадцать лет процветающее промышленное общество стало ареной бурных, сложных, но любопытных моральных исканий, подобных которым мы, возможно, больше и не увидим (в смысле, если вмешаются те, чье богатство и власть окажутся под угрозой).

С середины до конца шестидесятых я жил в Англии, издавал маленький журнал радикально-пацифистского толка. Публикации были тесно связаны с грандиозными маршами протеста из Лондона в Олдермастон [2]с призывами остановить гонку вооружений, в которой большинство европейских протестующих винили Соединенные Штаты.