Роберт Масси - Николай и Александра

Главным затруднением для увоза семьи оказалось отсутствие координационного центра. Многочисленные монархические группы действовали порознь и косились друг на друга. Вдовствующая императрица Мария Федоровна, решив взять дело спасения сына и его близких в свои руки, направила к Тобольскому епископу Гермогену офицера, чтобы искать у него помощи. «Владыко, – взывала она в письме, – ты носишь имя святого Гермогена, который боролся за Русь, – это предзнаменование. Теперь настал черед тебе спасти Родину». Аналогичные намерения провозгласили и члены петроградской группы, некогда близкие к Распутину и Вырубовой. Считая императрицу своей покровительницей, они пожелали, чтобы им указали лицо, которое сможет направлять их усилия для спасения семьи. Граф Бенкендорф и ряд бывших государственных деятелей сделали многое, чтобы собрать нужные средства. Действуя порознь, они тратили понапрасну силы в денежных заботах и спорах о том, на кого возложить почетную обязанность спасти царскую семью.

Такой лидер появился в лице Бориса Соловьева. Обосновавшись в Тюмени, он держал в своих руках нити, связывавшие его со всеми группами, стремившимися спасти царя и его семью. Ко всему, его рекомендовала сама государыня. На то у нее была веская причина: он приходился зятем Григорию Ефимовичу.

Авантюрист Б. Н. Соловьев, сын казначея Святейшего синода, получивший образование в Берлине, был личным секретарем одного немецкого туриста, отправившегося в путешествие по Индии. Добравшись туда, Соловьев бросил своего патрона и поступил в теософскую школу, основанную его землячкой, мадам Блаватской. В продолжение года он изучал теорию и практику гипноза.

В 1915 году Соловьев окончил школу прапорщиков, а затем, не возвращаясь на фронт, офицерскую стрелковую школу [123]. Его увлечение мистицизмом, о котором стало известно в светском обществе, позволило ему сблизиться с участниками петроградских кружков, занимавшихся оккультными науками. В 1915 году он познакомился с Распутиным и Вырубовой. В ту пору Соловьев не проявлял особого интереса к их августейшим покровителям. В первые дни Февральской революции Соловьев привел к Думе взбунтовавшийся 2-й пулеметный полк.

Ни смерть Распутина, ни низложение государя, ни заключение Вырубовой в крепость не поколебали веры распутинцев в магическую силу старца. Всю весну и лето 1917 года продолжались спиритические сеансы с целью вступить в контакт с отошедшим в мир иной «Божьим человеком». Соловьев продолжал посещать такого рода сеансы, на которых присутствовала и Матрена (она же Мария) Распутина, дочь Григория Ефимовича, и между ними завязался роман. В своем дневнике Матрена записала: «Была у Ольги Владимировны [поклонницы Распутина]. Она велела мне любить Борю… Почему-то она все говорит, чтобы я любила Борю, ведь я его и так люблю».

В августе, сразу после ссылки царской семьи в Тобольск, Соловьев, в качестве представителя кружка распутинцев, отправился в Сибирь, чтобы изучить обстановку. Затем вернулся в Петроград и 5 октября обвенчался с Матреной в думской церкви. Приехав с молодой женой в Сибирь, он несколько недель жил в доме Распутиных в Покровском.

Вскоре после своего приезда с помощью горничной Романовой, приверженницы Распутина, жившей на частной квартире в Тобольске, Соловьев связался с императрицей. Через горничную провокатор передавал царской семье записки и деньги, большую часть которых присваивал. Более того, по его наущению горничная внушала узникам надежду, заявляя, будто друзья и родные Распутина предпринимают активные действия.

Зная родственные связи Соловьева, государыня не могла не верить ему. В уверенности, что он освободит ее семью, императрица сама назвала организацию, трудившуюся для этой цели, «Братство святого Иоанна Тобольского» – в честь святого покровителя города. Чтобы приободрить пригорюнившихся близких, царица не раз напоминала им о том, что три сотни преданных монарху офицеров «Братства» ждут лишь сигнала от Соловьева, чтобы взяться за дело.

Вскоре Соловьев повел себя довольно подозрительно. Оставив Покровское, он поселился не в Тобольске, а в Тюмени, где мог наблюдать за железной дорогой и выявлять связи между Тобольском и внешним миром. Со временем следить за приезжающими не стало нужды: всякий, кто хотел связаться с императорской семьей, поневоле попадал к Соловьеву и передавал ему деньги, взамен получая «инструкции». Действовал предатель нагло и решительно. Он требовал, чтобы все сочувствующие царской семье лица и все средства направлялись только к нему. Если какие-то монархические группы пытались действовать без его ведома, Соловьев заявлял, будто их попытки связаться с царской семьей самостоятельно помешают уже предпринимаемым им усилиям. Подчас провокатор ссылался на саму императрицу, которая якобы полагала, что действия лиц, не подчиненных ему, ставят под сомнение успех всей операции.