Роберт Масси - Николай и Александра

К вечеру семейство закончило упаковку вещей и было готово к отъезду. Оставалось принести сундуки и чемоданы. Пятьдесят солдат, которым было поручено собрать багаж и сложить его в полукруглом зале дворца, наотрез отказались работать бесплатно. Возмущенный граф Бенкендорф пообещал заплатить каждому по три рубля.

Пока царская семья собирала вещи, приехал великий князь Михаил Александрович попрощаться со старшим братом. Керенский, устроивший встречу, находился в кабинете государя, но отошел в угол, чтобы не мешать. Братья обнялись. До Керенского доносились обрывки фраз. Оба стояли взволнованные, переминаясь с ноги на ногу. Начался бессвязный разговор о том о сем, характерный для таких непродолжительных встреч. Как здоровье Аликс? Как мама? Где ты теперь живешь? Брались за руки, вертели пуговицы.

Заметив дядю, наследник заволновался. «Дядя Мими приехал?» – спросил он у полковника Кобылинского. Получив утвердительный ответ и узнав, что встретиться с великим князем ему нельзя, мальчик спрятался за дверь и стал подглядывать в щель. «Хочу увидеть его, когда он будет уходить», – объяснял он. Десять минут спустя Михаил Александрович, весь в слезах, вышел из кабинета брата. Поцеловав племянника, он покинул дворец.

Ночь прошла тревожно. Держа на поводке спаниеля Джоя, Алексей Николаевич бегал из полукруглого зала в комнаты, где жила их семья, чтобы узнать, что происходит. Государыня, одетая в дорожное платье, сидела, так и не сомкнув глаз. «Впервые в жизни я увидел императрицу расстроенной и плачущей, как обыкновенная женщина», – вспоминал очевидец. Солдаты, выносившие багаж, не снимали головных уборов, чертыхались, с неохотой выполняя порученную им работу. Офицеры пили чай в обществе графини Бенкендорф и других дам. Когда к столу подошел государь и попросил налить и ему стакан чая, офицеры поднялись и громко заявили, что не желают сидеть за одним столом с Николаем Романовым. Позднее, когда солдаты ушли, почти все офицеры стали просить у государя прощения, объясняя, что боялись попасть под трибунал «за контрреволюционную деятельность».

Время шло. Отъезд был назначен на час ночи, а состав все еще не подавали. Узнав о назначении поездов, железнодорожники отказались прицеплять паровозы. Керенский несколько раз звонил в депо. Кобылинский, которому все еще нездоровилось, переволновавшись, сел на стул и уснул. Подойдя к министру-председателю, граф Бенкендорф в присутствии свидетелей спросил, долго ли пробудет царская семья в Тобольске. Керенский доверительно сообщил обер-гофмаршалу, что после созыва в ноябре Учредительного собрания Николай II сможет вернуться с семьей в Царское Село, а оттуда уехать куда пожелает. Несомненно, Керенский не кривил душой [118]. Но в ноябре он сам стал беглецом.

В шестом часу утра члены царской семьи и их спутники наконец-то услышали звуки клаксонов. Керенский уведомил государя, что поезда поданы, а багаж погружен. Отъезжающие сели в автомобили и в сопровождении драгун 3-го Прибалтийского полка поехали на станцию Александровская. Городские здания были освещены лучами поднявшегося над горизонтом солнца. На путях стояли два состава. Первый под японским флагом. На спальном вагоне международного класса надпись: «Японская миссия Красного Креста». Царская семья подошла к этому вагону. Платформы не было, солдаты на руках подняли императрицу, великих княжон и остальных женщин. Как только пассажиры и охрана заняли свои места, составы, один за другим, тронулись.

Хотя поезд, в котором ехал со своей семьей и спутниками государь, не был царским, вагоны, по свидетельству П. Жильяра, оказались удобными. Состоял он из wagons-lits [119], столового вагона, набитого бутылками с вином из дворцового погреба, и багажных отделений, нагруженных любимыми коврами, картинами, безделушками из дворца. В шкатулках императрицы и великих княжон находились их драгоценности стоимостью по меньшей мере миллион золотых рублей. Кроме генерал-адъютанта графа И. Л. Татищева, гофмаршала князя В. А. Долгорукова, фрейлины графини А. В. Гендриковой, обер-лектрисы Е. А. Шнейдер, лейб-медика Е. С. Боткина и Пьера Жильяра, царскую семью сопровождали два камердинера, шесть женщин из числа прислуги, десять лакеев и служителей, три повара, четыре кухонных служителя, официант, заведующий погребом, няня, гардеробщик, парикмахер и две собачки породы спаниель. Полковник Кобылинский с ротой 1-го лейб-гвардии Стрелкового полка и частью прислуги ехал в царском поезде, роты 2-го и 4-го полков и остальная прислуга – во втором составе.