Роберт Масси - Николай и Александра

Распутин наддал ходу; я выстрелил вторично на бегу – и… опять промахнулся.

Не могу передать того чувства бешенства, которое я испытал против самого себя в эту минуту.

Мгновения шли… Распутин подбегал уже к воротам, тогда я остановился, изо всех сил укусил себя за кисть левой руки, чтобы заставить себя сосредоточиться, и выстрелом (в третий раз) попал ему в спину. Он остановился, тогда я, уже тщательнее прицелившись, стоя на том же месте, дал четвертый выстрел, попавший ему, как кажется, в голову, ибо он снопом упал ничком в снег и задергал головой. Я подбежал к нему и изо всех сил ударил его ногой в висок. Он лежал с далеко вытянутыми вперед руками, скребя снег и как будто бы желая ползти вперед на брюхе; но продвигаться он уже не мог и только лязгал и скрежетал зубами».

Увидев лежащего на снегу Распутина, выбежавший во двор Юсупов набросился на истекающего кровью крестьянина и принялся наносить ему удары каучуковой гирей. Тот затих. Его завернули в синюю портьеру, связали веревкой и повезли к реке, где и сбросили в прорубь.

По словам В. Н. Воейкова, «17 декабря, в 2 часа дня [полиция] обнаружила следы крови на панели и перилах 4-го пролета и на одном из устоев большого Петровского моста. Там же на льду лежал мужской ботик, оказавшийся принадлежавшим Распутину». После того как водолазы извлекли из воды его труп, выяснилось, что легкие наполнены водой. Выходит, отравленный, изрешеченный пулями старец еще дышал, когда его бросили в реку.

«Утром 17 декабря, – вспоминала А. Вырубова, – ко мне позвонила одна из дочерей Распутина… Она сообщала мне с некоторым беспокойством, что отец их не вернулся домой, уехав поздно вечером с Феликсом Юсуповым… Приехав во дворец, я рассказала об этом государыне. Выслушав меня, она выразила свое недоумение. Через час или два позвонили во дворец от министра внутренних дел Протопопова, который сообщал, что ночью полицейский, стоявший на посту около дома Юсуповых, услышал выстрел в доме, позвонил. К нему выбежал пьяный Пуришкевич и заявил ему, что Распутин убит…»

Возбужденный Пуришкевич снова забыл о необходимости держать случившееся в тайне. После того как в морозном воздухе четырежды прозвучали выстрелы, привлекшие внимание городового, Пуришкевич, положив ему руку на плечо, сказал: «Если ты любишь царя и Родину, поклянись, что никому не скажешь: Распутин убит». Сутки спустя новость, приукрашенная множеством деталей, стала известна всему Петрограду.

Не потерявшая самообладания императрица приказала Протопопову расследовать преступление и найти убийц. Войдя в Юсуповский дворец, группа сыщиков обнаружила на лестнице следы крови, которые вели во двор. Князь объяснил, что накануне во время попойки один из гостей, обезумев, застрелил собаку. С этими словами князь показал лежавший во дворе труп животного. Однако, заметил Протопопов, обращаясь к императрице, исчезновение Распутина почти наверняка связано с шумом, доносившимся из Юсуповского дворца, а хвастливые речи Пуришкевича и кровь, обнаруженная полицейскими, указывают на то, что сибирский крестьянин, очевидно, убит. Правом отдать приказ арестовать великого князя обладал лишь император, однако государыня распорядилась посадить Дмитрия Павловича и Феликса Юсупова под домашний арест. В конце дня, когда Юсупов позвонил и попросил императрицу принять его, та ответила отказом, повелев изложить все, что он намерен ей сообщить, в письменном виде. В письме, направленном государыне, Юсупов отрицал свою причастность к убийству.

Узнав о том, что сын его замешан в преступлении, отмечал Палеолог, «великий князь Павел Александрович спросил его:

– Ты убил Распутина?

– Нет.

– Ты готов поклясться перед святой иконой Богородицы и над портретом твоей матери?

– Да.

Тогда великий князь Павел протянул ему икону Богородицы и портрет покойной великой княгини Александры.

– Теперь поклянись, что не ты убил Распутина.

– Клянусь».

На следующий день после исчезновения Распутина Лили Ден, фрейлина Александры Федоровны, увидела императрицу лежащей на кушетке в ее Сиреневой гостиной, наполненной ароматом цветов и дров, пылающих в камине. Рядом с ней сидели четыре великие княжны и Анна Вырубова. Веки у Анны Александровны были красны от слез, но глаза государыни были сухие и ясные. Лишь необычная бледность щек и сумбурность письма, которое она писала супругу, свидетельствовали о ее волнении.

«Дорогой мой! – сообщала она Николаю Александровичу. – Мы сидим все вместе – ты можешь себе представить наши чувства, мысли – наш Друг исчез. Вчера Аня видела его, и он ей сказал, что Феликс просил его приехать к нему ночью, что за ним заедет автомобиль, чтоб он мог повидать Ирину. Автомобиль заехал за ним (военный автомобиль) с двумя штатскими, и он уехал. Сегодня ночью огромный скандал в Юсуповском доме – большое собрание, Дмитрий, Пуришкевич и т. д. – все пьяные. Полиция слышала выстрелы. Пуришкевич выбежал, крича полиции, что наш Друг убит.