Роберт Масси - Николай и Александра

В своем новом качестве Распутин уверенно шагнул в светские гостиные и сразу оказался в центре внимания. Нарядная одежда не сочеталась с грубым морщинистым крестьянским лицом, нечесанной шевелюрой, свалявшейся бородой, широким, в оспинах носом и загорелой кожей. Подойдя к новому знакомому, старец хватал его за руки большими мозолистыми ладонями и впивался своим пронзительным взглядом. Не сводя с собеседника глаз, Распутин принимался, по своему обыкновению, подтрунивать над ним и подчас задавал неуместные вопросы. Когда Ольгу Александровну спросили, что менее всего привлекало ее в Распутине, великая княгиня отметила его назойливое и не знающее меры любопытство. Такое у нее осталось впечатление от первой встречи со старцем в Царском Селе.

«Поговорив несколько минут с Алики и Ники у нее у будуаре, – писала великая княгиня, – и подождав, когда прислуга накроет на стол для чая, Распутин стал засыпать меня самыми неуместными вопросами. Счастлива ли я? Люблю ли мужа? Почему у меня нет детей? Он не вправе был задавать мне такие вопросы, и я ничего не ответила. Думаю, Ники и Алики чувствовали себя неловко. Помню, какое облегчение я испытала в тот вечер, покидая дворец. „Слава Богу, что он не стал меня провожать до вокзала“, – сказала я, садясь в личный вагон поезда, отправлявшегося в Петербург».

Даже на людях Распутин был готов давать советы самого интимного свойства. Фрейлина императрицы Лили Ден познакомилась с Распутиным в тот момент, когда не могла решить, отправиться ли ей с мужем в увеселительную поездку или же остаться с маленьким сыном. «Наши взгляды встретились, – писала она. – …Его глаза цепко держали мои. Сверкающие, стальные глаза, которые, казалось, видят тебя насквозь. Подойдя, он взял меня за руку… „Тебя что-то тревожит… В жизни нет ничего такого, из-за чего стоит тревожиться. Все пройдет, сама понимаешь. Вот так-то“. Потом он посерьезнел. „Верить надо. Один Господь твоя подмога. Ты разрываешься между мужем и ребенком. Кто из них слабей? Ты думаешь, что твой ребенок беспомощнее. А зря. В своей слабости ребенок ничего не натворит. А мужчина может наделать делов“».

И в новых нарядах Распутин оставался мужиком. Он похвалялся тем, что его, простого крестьянина, принимают в самых изысканных салонах, и он выставлял напоказ свое происхождение перед титулованными поклонницами. Когда аристократы, сняв с себя меха и бархат, отдавали лакею верхнюю одежду, старец протягивал ему свой простой крестьянский кафтан. В светские разговоры сибиряк вставлял непристойные выражения. Срывались у него с языка они отнюдь не случайно. Напротив, вульгарные словечки Распутин произносил часто и со смаком, наслаждаясь произведенным им впечатлением. Любил описывать неприличные любовные сцены, какие наблюдал у лошадей в Покровском. Потом, неожиданно повернувшись к какой-нибудь красивой даме в декольте, говорил: «Эй, ты, красивая кобыла!» Этот мужик убедился, что в светских салонах его рассказы о Сибири слушают с таким же интересом, как и во дворце. Бывало, рассевшись где-нибудь в элегантной гостиной, он укоризненно качал головой: «Да, вот, милые вы мои. Больно вы тут изнежились… Поедемте-ка со мной летом в Покровское, на сибирские широкие просторы. Рыбу будем ловить, в поле работать. Вот когда вы научитесь понимать Бога-то!» За столом он себя вел некультурно. Поведение старца за обедом описал ювелир Арон Симанович, помощник и секретарь Распутина: «Он за столом руками распределял среди своих поклонниц куски пищи». Но, вместо того чтобы вызывать отвращение, вульгарные манеры «Божьего человека» только восхищали манерных, чопорных аристократов.

Вначале в светском обществе Распутин вел себя осмотрительно. Однако вскоре убедился, что многих окружающих его женщин привлекает в нем не только религиозность, но и чувственность натуры. Возбуждался Распутин легко. Охваченный похотью, он начинал жестикулировать, глаза загорались, в голосе появлялось что-то непристойное, скабрезное. За первыми легкими победами последовали другие, еще более легкие, а скандальная репутация лишь усиливала интерес к этому таинственному «святому». Много женщин «освятилось» через старца Григория: и знатные дамы, и жены офицеров, несших службу вдали от дома. И актрисы, и простолюдинки искали грубых, унизительных ласк сибирского мужика. Отдаться немытому крестьянину с нечесаной бородой и грязными руками было новым и острым ощущением. По словам Симановича, Распутину не было отбоя от женщин.