Делия Стейнберг Гусман: Сегодня я увидела…

Виновны те, кто, ощущая себя ничтожными неудачниками, стремятся выделиться любой ценой и ради этого тянут вниз, до своего уровня, остальных – чтобы не было различий, чтобы царило «равенство», чтобы никто не отличался своими человеческими достоинствами.

Насколько легче разрушать, чем созидать!..

Но виновны, в конце концов, и сами молодые, которые позволяют наркотикам поймать себя в ловушку. Возможно, они виновны меньше других, но все же виновны. Их вина – в недостатке мужества: не нужно быть очень храбрым, чтобы принимать наркотики и противопоставлять себя обществу, но необходима большая отвага, чтобы отвергнуть их и продолжать трудиться в этом самом обществе, которое все же заслуживает того, чтобы становиться лучше.

Никто не может заставить другого человека думать так, как тот не желает думать. Сила воли – врожденное свойство каждого. Но если мы в состоянии слышать лживые голоса всех лжецов мира, мы точно так же способны расслышать голос нашего собственного сознания, которое, будучи справедливым по своей природе, всегда ясно показывает, что хорошо, а что плохо. Нам не повезло с родителями, у нас нет настоящих друзей, жизнь окрашена не в те тона, о которых мы мечтали? Все это не имеет значения! Мы не одиноки! Из глубин истории тысячи мыслителей, философов, «добрых людей» обращаются к нам и указывают тот путь, идя по которому каждый из нас может состояться как человек. Не нужно убегать от мира, нужно работать, чтобы он стал лучше, чтобы мы стали лучше!

История продолжается, несмотря на все ухищрения тех, кто пытается остановить ее ход. И, как показывает опыт истории, плоды труда тех, кто выбрал стезю усилия и воли, гораздо прочнее и долговечнее, чем мыльные пузыри тех, кто разрушает, лишь бы не строить.

Выбор – за тобой, выбор – за тем одурманенным наркотиками юношей, которого я увидела на обочине… Мир НОВЫЙ И ЛУЧШИЙ ждет нас!

Сегодня я увидела наркомана. В лице этого бедняги, в его облике читалась история всей его жизни.

Мне показалось, что в его изломанной фигуре я различаю черты вчерашнего пытливого юноши, у которого еще нет ясных, определенных представлений о жизни, но есть неуемное любопытство, влекущее его все по знать, все испытать. Я увидела его в компании приятелей, которые, вознамерившись «сделать из него муж чину», предлагают испытать новые ощущения. Я увидела, как ухватился он за возможность убежать от повседневных забот, не беспокоиться больше о таких банальных проблемах, как учеба и работа, и взамен увидеть «яркие, красочные образы» и услышать «необыкновенные звуки»…

Я увидела, как испугался он сначала рискованного предложения своих приятелей и как потом уступил, чтобы не показаться трусом, доказать, что он настоящий мужчина. С этого все и началось.

Потом к привычке убегать от самого себя в наркотики добавились соответствующие взгляды на жизнь. Пришло презрение ко всем окружающим (разумеется, к тем, кто не употребляет наркотики), а после – и к самому обществу, в котором он живет. Пришла резкая критика всей системы социального устройства и «репрессивной морали» буржуазной семьи, которая не способна понять «чудес свободного духа». Пришло равнодушие и даже неприязнь к чтению, к познанию, к труду, к какой бы то ни было ответственности. Пришла привычка обвинять весь мир в том, что в нем невозможно выжить и прокормиться, не попав в «буржуазную ловушку» оплачиваемого труда. Пришла насмешка над любой формой веры и способностью тонко чувствовать.

Но главное – пришло тяжелое рабство. Бедный парень: мечтая о полной свободе, о духе, который, стоит лишь закурить, сбрасывает путы материи, о путешествии в своем воображении в новые, неизведанные миры, он попал в зависимость от конкретной, материальной дозы, без которой не мог обрести этой самой «свободы». Он был всего лишь в одном шаге от физической, психологической и моральной проституции: он стремился «освободиться» любой ценой. Но все равно оставался в плену у себя самого, в плену у собственной зависимости, приобретенной искусственно, в плену у низкого и темного мира, где обитают все слабости и пороки.

Я увидела сегодня, как бредет он по улицам, не обращая внимания на машины и не слыша их нетерпеливых сигналов. Он был похож на тряпичную куклу: руки безвольно висели вдоль тела, а глаза смотрели в никуда. Погруженный в свои мысли, он шел, улыбаясь то ли грустно, то ли глупо и думая о том – если он еще был способен думать, – где бы раздобыть своего порабощающего зелья, чтобы еще разочек «освободиться».