Делия Стейнберг Гусман - Сегодня я увидела…

Древние предания наших предков эллинов рассказывают о том, что давным-давно, когда люди уже упустили все возможности развития и искупления, боги в наказание им послали на землю женщину-робота удивительной красоты. Эта полная коварства женщина, Пандора, была охотно принята не только людьми, но и героями. Воспользовавшись их доверием, Пандора открыла свой ларец с таинственным сокровищем, который всегда был при ней, и выпустила все беды и несчастья, какие только знал мир… Но на самом дне ларца осталась Надежда…

И в глубине души каждого человека по сей день живет частица надежды, даже когда закрыты все пути, когда разбиты все мечты, когда и лучик света не брезжит на горизонте.

Поэтому, когда сегодня я увидела надежду, это помогло мне понять, сколько же всего должны были мы, люди, утратить, чтобы ее образ был вынужден предстать перед нами.

Да, многое было утрачено; многие ценности разрушились в тот необычный переходный период истории, которым завершился XX век. Да, нам не хватает света, не хватает ясности в идеях и представлениях, разум и чувства словно притупились и не выполняют своих естественных задач. Кажется, что все вязнет в какой-то опасной инерции, и ее влияние приводит к разрушению и насилию во всех сферах. И вот когда, кажется, на дне ларца жизни не осталось уже ничего, появляется надежда.

Надежда – это умение ждать… Это та доля терпения и веры, которая помогает нам преодолевать трудности и беды настоящего момента, чтобы направить все свои силы на создание лучшего будущего. Но осторожно – надежда не может быть вечным ожиданием!

Этот таинственный дар богов хрупок и неуловим, он подобен чарующим теням, которые появляются в сумерках. И нужно суметь ухватить этот образ, прежде чем он растворится во тьме ночи. Нужно уметь действовать без промедления, как только передышка позволит нам восстановить дыхание.

Надежда – это дар не для пассивных людей; и тем более он не для тех, кто позволил себе окончательно отступить перед трудностями. Надежда – это обещание, но, чтобы оно исполнилось, надо самоотверженно, бесстрашно бороться… Она обещает, а выполняем обещание мы сами.

Образ надежды наполнил меня радостью. Мы не можем и не должны отрекаться от постоянных усилий, естественных для нашего существа. Неблагородно ослаблять натиск, пасовать, когда трудности представляются сильнее нас. Именно тогда, когда кажется, что нет выхода, что сделать ничего невозможно, из глубины волшебного ящика появляется Надежда и тем, кто сумел увидеть ее, обещает, что придут иные времена.

Ты тоже хочешь увидеть надежду? Взгляни на мир через великое око, венчающее эти страницы, и ты тоже увидишь ее за пеленой нынешнего времени, пеленой, которая сегодня застилает наш разум. Ты увидишь ее окутанной вуалями иллюзий, легкой, как сон, но столь же подлинной, как тот энтузиазм, который, я уверена, живет в глубине твоего сердца.

Сегодня в странном видении я увидела смерть. И это видение позволило мне осознать хотя бы на мгновение, что далеко не все, кто облечены в плоть и кровь, живы и не все, кто уже перестал ощущать мир с помощью органов чувств, умерли.

Смерть неотвратимо ясно и отчетливо предстала передо мной как граница между двумя формами жизни: той, которая нам уже знакома, и другой, таинственной, но столь же притягательной. И смерть как прекращение чего-то – не более чем миг перехода: мы уже не годимся для продолжения земной жизни, но еще не заняли свое место на Небесах.

В противоположность понятию смерти мы обычно называем живыми всех тех, у кого есть биологически функционирующее тело. Но это сразу же заставляет нас задуматься: если жить – значит иметь функционирующую оболочку, тогда растения и животные являются живыми в той же мере, что и люди, и между их существованием и нашим нет никакой разницы. Но ведь какая-то разница должна быть, коль скоро за сорванный цветок почти никогда не наказывают, а убийство человека карается очень сурово…

Мы приходим к выводу, что разница заключается в присущей человеку способности мыслить, и эта способность является самым главным богатством, благодаря которому жизнь на более высоком уровне, человеческом, получает особую ценность.

Но тогда вновь зададимся вопросом: разве все люди живы? В таком случае все люди должны правильно мыслить, а это, к сожалению, не так. То расхождение во мнениях, которое мы видим на каждом шагу, показывает, что человек еще не овладел правильным мышлением, потому что правильное, благое, верное не может быть изменчивым.