Гровер Ферр - Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда

И пришлось Надежде Константиновне рассказать всё, что произошло, когда Сталин ей позвонил, очень грубо с ней разговаривал, грозил Контрольной комиссией. Надежда Константиновна просила Владимира Ильича не придавать этому значения, так как всё уладилось, и она забыла об этом.

Но Владимир Ильич был непреклонен, он был глубоко оскорблён неуважительным отношением И. В. Сталина к Надежде Константиновне и продиктовал 5 марта 1923 года письмо Сталину с копией Зиновьеву и Каменеву, в котором потребовал, чтобы Сталин извинился. Сталину пришлось извиниться, но он этого не забыл и не простил Надежде Константиновне, и это повлияло на его отношение к ней» [17].

На следующий день у Ленина вновь случился сильнейший удар.

Состояние здоровья Ленина каждый раз резко ухудшалось вскоре после его разговоров на политические темы с Крупской, т. е. того, что она как член партии не должна была допускать ни в коем случае. Всё это трудно расценивать как простое совпадение событий, ибо врачи особым образом предупреждали: расстраивать Ленина категорически воспрещается. Таким образом, остаётся думать, что необдуманные действия Крупской, скорее всего, ускорили случившиеся у Ленина два последних удара.

Давний секретарь Ленина Лидия Фотиева отмечает:

«Надежда Константиновна не всегда вела себя, как надо. Она могла бы проговориться Владимиру Ильичу. Она привыкла всем делиться с ним. И даже в тех случаях, когда этого делать нельзя было… Например, зачем она рассказала Владимиру Ильичу, что Сталин выругал её по телефону?» [18]

Меж тем, когда в 1932 году покончила самоубийством жена Сталина, Крупская, соболезнуя ему, написала письмо, опубликованное в «Правде» 16 ноября 1932 года [19]:

«Дорогой Иосиф Виссарионыч,

эти дни как-то всё думается о вас и хочется пожать вам руку. Тяжело терять близкого человека. Мне вспоминается пара разговоров с вами в кабинете Ильича во время его болезни. Они мне тогда придали мужества.

Письмо ещё раз показывает, что и после декабрьской ссоры 1922 года Сталин продолжал поддерживать по-товарищески тёплые отношения с супругой Ленина.

Вообще, в кругу ленинских домашних Сталин пользовался большим уважением. Писатель А. Бек записал воспоминания Лидии Фотиевой, в которых она подчёркивает:

«Вы не понимаете того времени. Не понимаете, какое значение имел Сталин. Большой Сталин. (Она не сказала «великий», сказала «большой». – Прим. А. Бека .). …Мария Ильинична ещё при жизни Владимира Ильича сказала мне: «После Ленина в партии самый умный человек Сталин» … Сталин был для нас авторитет. Мы Сталина любили. Это большой человек. Он же не раз говорил: “Я только ученик Ленина”» [20].

Хрущёв решил выставить Сталина в дурном свете, не пытаясь разобраться в том, что произошло в действительности.

Нетрудно убедиться: из контекста вырваны все ленинские письма и тем самым серьёзно искажена суть случившегося. В частности, Хрущёв ни словом не обмолвился о резолюции Пленума Центрального комитета, согласно которой на Сталина возлагалась персональная ответственность за изоляцию Ленина от политической жизни во имя сохранения его сил и здоровья. Запрет был наложен и на ленинские отношения с «друзьями» и «домашними». Поскольку секретари едва ли осмелились нарушать директиву ЦК, под словом «домашние» подразумевались сестра Ленина и Н. К. Крупская, его жена. Именно её Сталин критиковал за нарушение предписаний высших партийных инстанций.

Ничего не сказал Хрущёв и о датированном 7 марта 1923 года письменном ответе Сталина на записку Ленина, а также о более поздней и тоже адресованной Сталину просьбе Ленина достать для него яда. Выбросив из рассмотрения эти документы, Хрущёв превратно истолковал обстоятельства, в которых Ленин потребовал от Сталина извинений, и тем самым представил характер их отношений в нарочито искажённом свете.

В докладе ничего не сообщается о свидетельствах сестры Ленина М. И. Ульяновой. В 1956 году ещё были живы бывшие личные секретари Ленина Мария Володичева и Лидия Фотиева, равно как и бывший секретарь Крупской Вера Дридзо, но их воспоминания тоже остались невостребованными. Хрущёв оставил без внимания и то обстоятельство, что нарушение Крупской предписаний ЦК о строгой изоляции Ленина от политических дел, по-видимому, дважды становилось причиной резкого ухудшения состояния его здоровья. Не стал говорить Хрущёв и о том, что всего через две недели после предполагаемого разрыва Ленин обратился именно к Сталину с очень деликатной просьбой – добыть для него яда. Наконец, в хрущёвской речи нет ничего о восстановлении нормальных отношений между Крупской и Сталиным.