Франсуа Керсоди: Уинстон Черчилль: Власть воображения

В свои первые годы Уинстон мог видеть только отблески этого светского глянца, скрывавшего неприглядные реалии. Злоупотребление алкоголем только одна из них, но далеко не самая безобидная. В Англии XVIII и XIX веков пьянство было не только лишь «бичом рабочего класса»; уже с учебы в колледже дети аристократов устраивали бесконечные попойки, и возраст только способствовал усердию на службе Бахусу, благо молодой крепкий организм еще не подводил своих хозяев. Этому пагубному пристрастию герцоги Мальборо заплатили тяжелую дань: от родного внука 1-го герцога, Уильяма, маркиза Блэндфордского, который ушел из жизни в двадцать три года, так и не протрезвев, до младшего сына 7-го герцога, Рэндолфа, в двадцать лет задержанного полицией за пьяный дебош, прошло ровно полтораста лет убийственных возлияний.

У светской жизни был и еще один вполне тривиальный, но не менее тяжелый по последствиям аспект – многочисленные внебрачные половые связи, которые язык не повернется назвать любовными похождениями, поскольку любовь играла в них мизерную роль. То, что юные аристократы участвовали в оргиях, приобщающих к половой жизни, считалось продолжением традиции, восходящей к X веку и даже ко временам римского владычества. То, что девушки из хороших фамилий, тщательно оберегаемые от порочных связей до замужества, бросались наверстывать упущенное время сразу после заключения брака (зачастую с мужьями, годящимися в отцы, с которыми смертельно скучали), воспринималось с пониманием. И то, что благородные лорды содержали любовниц, никого не скандализировало даже в строгую Викторианскую эпоху, благо пример подавали с самого верха: принц Уэльский был большим проказником, окруженным большим и даже чрезмерным количеством дам, сменявших друг друга в его постели, на что его супруга принцесса Александра взирала равнодушно. Была лишь одна уступка викторианским порядкам: за пределами круга посвященных все должно храниться в строжайшей тайне.

В высшем обществе бывшей заморской колонии царили те же нравы за ширмой благородного поведения и скромности. Отец Дженни магнат Леонард Джером являл собой наиболее яркий образец: чрезвычайно щедрый во всех отношениях, сильно увлекавшийся оперными певицами [8], он содержал многочисленных любовниц и стал отцом нескольких незаконнорожденных детей. Его супруга Клара обращала на его шалости внимания не больше, чем принцесса Александра. Она и сама была не монашкой, и ее парижский список любовников вполне сойдет за краткий справочник европейских знаменитостей. Стоит ли говорить, что такие спортивные увлечения были строжайше запрещены для ее дочери Дженни до замужества… А после? Ну а как иначе! Она последовала примеру своих родителей и… своего мужа.

Именно в ее муже проявились все неприятные последствия бурных сексуальных утех. Была ли той, что одарила лорда Рэндолфа Черчилля сифилисом за пару месяцев до свадьбы, светская львица, дама полусвета или проститутка из злачных трущоб, это только ему известно… и кое-кому еще. В те времена от венерических болезней лечить не умели, и все такие истории заканчивались очень плохо.

Тяжелые последствия имело и еще одно альковное приключение, на этот раз его старшего брата – очень образованного, очень одаренного и очень беспутного Джорджа, маркиза Блэндфордского. На шестом году брака с леди Альбертой, дочерью герцога Аберкорнского, Блэндфорд стал любовником прекрасной валлийки, жены графа Эйлесфорда, которого в тесном кругу звали Спортивным Джо. Все могло бы остаться обычным делом, вполне в духе времени, если бы Блэндфорд не совершил непростительной ошибки, позволив обманутому мужу узнать об этой интрижке. Ведь граф Эйлесфорд был одним из самых видных членов «круга дома Мальборо» и близким другом принца Уэльского, который поддержал его в намерении начать бракоразводный процесс против ветреной супруги. И вот тогда Рэндолф Черчилль решил вмешаться и помочь брату Джорджу, чье имя в случае судебного процесса оказалось бы запятнанным. Рэндолф обратился к принцессе Александре: не сумеет ли она уговорить своего августейшего супруга умерить сутяжнический пыл его старого приятеля Спортивного Джо? У Рэндолфа были весомые аргументы, а именно несколько пламенных писем к леди Эйлесфорд… от самого принца Уэльского! Да, наследник трона был любвеобильным ценителем женской красоты и тоже входил в число любовников леди Эйлесфорд. Однако предавать это огласке или даже намекать, что это может быть предано огласке, было очередным нарушением обязательства не выносить сор из дворца. Сама королева Виктория объявила, что шокирована таким поведением, ну а принц Уэльский написал Дизраэли, что лорд Блэндфорд и лорд Рэндолф Черчилль распускают на его счет «клеветнические слухи» и что «весьма жаль, что нет пустынного острова, на который можно было бы изгнать этих двух молодых джентльменов». Но для его высочества не было ничего невозможного, даже сотворить пустынный остров; он заявил, что отныне двери его дома закрыты для братьев и для любого, кто продолжит их принимать. Ни один придворный не посмел нарушить этот указ; для Рэндолфа и его молодой супруги, столь зависимых от светских развлечений, он был равносилен смертному приговору…