Франсуа Керсоди - Уинстон Черчилль - Власть воображения

Но все было отнюдь не смешно. На следующий день в «Таймс» писали о «самой оглушительной неудаче в современной парламентской истории»; в мгновение ока нападки на Черчилля в прессе возобновились с прежней силой, в кулуарах палаты общин депутаты всех партий его избегали, оставшихся сторонников снова можно было сосчитать по пальцам одной руки, Всемирный антинацистский совет утратил всякое значение и его запланированные заседания были отменены. «Все силы, что я собрал под знаменем “Оружие и Пакт”, душой которых я себя считал, отдалились от меня или рассеялись, и в общественном мнении я пал настолько низко, что все считали мою политическую карьеру оконченной».

Несчастье одних – счастье других; отречение Эдуарда VIII от престола 11 декабря 1936 г. ознаменовало окончание конституционного кризиса и обеспечило Стэнли Болдуину победу как в палате общин, так и во всей стране. Этот пожилой человек, так презираемый после дебатов 12 ноября, стал предметом всеобщего поклонения: он справился с кризисом и не отдал трон недостойному; тотчас были позабыты его пренебрежение обороной, невыполненные обещания, возмутительные признания и непоследовательная внешняя политика, и в начале 1937 г. Стэнли Болдуин был самым популярным человеком в королевстве.

Поддержав Эдуарда VIII до самого последнего момента, неугомонный ворчун Уинстон с грустью вернулся в Чартвелл, где его ждали семейные неурядицы, долги, живопись, последний том биографии Мальборо и статьи о нацистской угрозе и неподготовленности Великобритании. Смерть сэра Остена Чемберлена 16 марта 1937 г. лишила его самого именитого союзника в Консервативной партии; Эдуард, ставший герцогом Виндзорским, отбыл на континент, женился на своей Дульсинее и пугал общество демаршами, достойными сожаления. 17 мая во время коронации его брата Георга VI в Вестминстерском аббатстве Черчилль признался Клементине: «Ты была права. Теперь я понимаю, что другой не подошел бы». Но прозрение наступило слишком поздно, сделанного не воротишь. На другой день после коронации Стэнли Болдуин, посвященный в рыцари и награжденный орденом Подвязки, отошел от власти в ореоле славы. Его преемником стал Невилл Чемберлен – шестидесятивосьмилетний второй сын «старого Джо», превосходный мэр Бирмингема и достойный министр финансов. Он обещал продолжить политику Стэнли Болдуина, как будто она у того была. Черчилль, по крайней мере, так не считал: «Нет никакого плана ни в одной области. Они движутся в тумане. Все темно, очень темно».

Но для «чартвелльского отшельника» даже в полной темноте всегда находился маленький лучик света, и нынешний был столь же спасительным, сколь и нежданным. Как все депутаты, он отправил изъявления в верноподданнических чувствах королю Георгу накануне коронации, а на следующий день после церемонии получил ответ, написанный монархом собственноручно: «Я пишу вам, чтобы поблагодарить за ваше любезное письмо. Я знаю, насколько вы были и продолжаете быть преданным моему дорогому брату, и нет слов, чтобы выразить, как я тронут вашими расположением и пониманием, проявленными в годину тяжелых испытаний, кои нам довелось пережить с тех пор, как он покинул нас в декабре. Я отдаю себе отчет в той ответственности, что принял на себя как король, и меня очень поддержали добрые пожелания одного из наших великих государственных мужей, столь верно служивших Отечеству».

Для Черчилля – чувствительного, сентиментального, тщеславного – королевское послание стало манной небесной: «Этот великодушный жест по отношению к человеку, чье влияние было сведено к нулю, навсегда останется благословенным воспоминанием моей жизни». Отправив в нужный момент несколько удачно подобранных слов, новый король, неуверенный и робкий молодой человек, заслужил безграничную преданность сказочного слуги.

Уже уходя из большой политики, Стэнли Болдуин доказал одним поразительно точным высказыванием, что в конце концов сумел разобраться в европейских делах: «В настоящее время, – заявил он Антони Идену, – в Европе сейчас два сумасшедших на свободе. Всякое может случиться». Ситуация была даже сложнее, чем она казалась Невиллу Чемберлену, ставшему в мае 1937 г. премьер-министром: Муссолини завершил завоевание Абиссинии, Гитлер продолжал ускоренно вооружаться, дуче и фюрер сблизились настолько, что провозгласили ось Берлин – Рим и сообща вмешались в гражданскую войну в Испании, где диктатура угрожала одержать новую победу над демократией; Франция, парализованная внутренними политическими раздорами и социальными конфликтами после победы Народного фронта, не была в состоянии сыграть роль стабилизатора в Европе; Советский Союз, тайно оказывавший помощь борцам с фашизмом в Испании, вызывал озабоченность из-за деятельности Коминтерна и московских процессов; Япония, подписавшая с Германией в прошлом году Антикоминтерновский пакт, продолжала захватническую войну в Китае, чему Великобритания была не в силах воспрепятствовать, тем более что США категорически отказались принять предложения Лондона вмешаться в японо-китайский конфликт силами военно-морского флота или хотя бы принять дипломатические меры. Великобритания оказалась изолированной и безоружной во все более враждебном окружении, и на имперской конференции, проходившей в тот период, Антони Иден так определил политику правительства: «Удерживать наши политические позиции, усиливая под их защитой военный потенциал».