Калеб Шарф: Ошибка Коперника. Загадка жизни во Вселенной

Тем не менее специфика наших обстоятельств – место между микрокосмом и макрокосмом, на каменистой планете, которая вращается вокруг звезды определенного возраста, – несомненно, влияет на то, какие выводы мы делаем по поводу природы, и на то, по каким принципам мы ищем внеземную жизнь во Вселенной. Думаю, что специфика нашего космического «адреса» определяет также и суть важнейших открытий на этом пути. Более того, я попытаюсь доказать, что, для того чтобы добиться подлинного научного прогресса в определении нашего космического статуса, нам следует найти более совершенный способ выбираться из болота собственной заурядности. К концу книги я предложу возможный вариант.

Путь к этому проляжет от незапамятных времен в истории Земли до ее отдаленнейшего будущего, до планетных систем во всей нашей Галактике и от громады астрономической Вселенной к микроскопической Вселенной биологии. Кроме того, мы доберемся до переднего края научных исследований, посвященных нашему происхождению, и это потребует от нас и математического хитроумия, и тонких наблюдений над природой. А кроме того, нам придется бестрепетно изучить конкретные обстоятельства, в которых мы очутились.

Самые прекрасные рассказы о новаторстве и открытиях, как правило, обладают глубоким историческим фоном, и этот рассказ – не исключение. Хотя мне, конечно, придется пойти на некоторые упрощения, нам нужно будет изучить ни более ни менее как истоки западного научного метода во всей их сложности. Первая часть нашего пути, полного приключений, началась давным-давно благодаря логической цепочке, на построение которой у человечества ушло более тысячи лет неустанных усилий. На одном конце этого участка пути лежит процветающая Древняя Греция, на другом – Западная Европа, нетвердой поступью выходящая из Средневековья.

В III веке до нашей эры в довольно приятном местечке на Эгейском море – на заросшем виноградниками острове Самос, к западу от побережья современной Турции – греческого философа Аристарха осенила блестящая мысль [12] Оригинальные сочинения Аристарха до нас не дошли. Однако Архимед в «Псаммите» («Исчисление песчинок» – трактат, в котором он пытается подсчитать, сколько песчинок поместится во Вселенную) дается отсылка к гелиоцентрической идее Аристарха: «… Аристарх Самосский выпустил в свет книгу о некоторых гипотезах, из которых следует, что мир гораздо больше, чем понимают обычно. Действительно, он предполагает, что неподвижные звезды и Солнце находятся в покое, а Земля обращается по окружности круга… между Солнцем и неподвижными звездами, а сфера звезд… так велика, что круг, по которому… обращается Земля, так же относится к расстоянию до неподвижных звезд, как центр сферы к ее поверхности». (Пер. И. Веселовского). . Он предположил, что Земля вращается вокруг своей оси и движется вокруг Солнца, а пылающий солнечный шар поместил в центр небесной сферы. Идея была, мягко говоря, смелая: в те времена «гелиоцентризм» Аристарха вызвал такое же возмущение, как и в отдаленном будущем, когда эту идею возродил Коперник.

От трудов Аристарха до нас дошли лишь отрывки и косвенные цитаты, в основном касающиеся хитроумных геометрических выкладок, при помощи которых он доказывал, что Солнце значительно больше Земли. Однако очевидно, что это открытие подтолкнуло его к мысли, что Солнце представляет собой центр известной Вселенной и что звезды неимоверно далеки от нас. Едва ли можно требовать такого гигантского концептуального скачка в мировоззрении от простых смертных. Кроме всего прочего, чтобы совершить этот скачок, нужно было хорошо понимать суть понимания весьма специфического феномена под названием «параллакс».

Параллакс – явление в той же степени земное, в какой и небесное, и общее представление о нем довольно просто, так что читатель легко его усвоит. Закройте один глаз и поднимите руку с растопыренными пальцами так, чтобы видеть ребро ладони. Если помотать головой, то увидишь, как при перемене угла зрения в поле зрения попадают то одни, то другие пальцы. В этом и есть суть параллакса: это видимые изменения относительного местонахождения отдаленных предметов в зависимости от угла зрения. Чем дальше эти предметы, тем меньше видимые отклонения – тем меньше наблюдаемое угловое смещение между ними. Смелые выводы Аристарха, в частности, опирались на то обстоятельство, что звезды в ночном небе вообще не обладают параллаксом, они никогда не смещаются друг относительно друга. А значит, заключал Аристарх, если Земля не представляет собой неподвижный центр всего сущего, звезды так немыслимо далеки, что мы просто не можем измерить их параллакс при изменении положения Земли.