Эдгар Ричард Горацио Уоллес - Мститель (др. изд.)

— Что может быть лучше, чем следовать примеру великих людей?

— Но не в том смысле, как это вам кажется. Вы возводите в добродетель то, что не может быть добродетелью, разве только с той точки зрения, что всякое исполнение долга есть добродетель, — и вы смешиваете великое с преступным, теряете различие между добром и злом.

Майкл стоял, опершись руками на стол, и пристально вглядывался в бесстрастное, высокомерное лицо старика.

— Я хотел бы, чтобы вы сейчас поехали со мной в Чичестер.

— Зачем? — хмуро спросил старик.

— Потому что вы нездоровы и вам нужен внимательный уход.

Старик рассмеялся и, выпрямившись, расправил плечи.

— Нездоров? Никогда в жизни я не чувствовал себя таким здоровым, мой милый, таким сильным и крепким.

Майкл обвел взором крепкую широкоплечую фигуру старика, мысленно прикинул его вес, крепость мускулов, смерил ширину груди, свидетельствовавшую о бесспорном физическом здоровье.

После короткого молчания он спросил, подчеркивая каждое слово:

— Где Грегори Пенн?

Глаза Лонгваля спокойно встретили пристальный взгляд сыщика.

— Не имею ни малейшего понятия. — Помолчав, он тем же спокойным тоном прибавил: — Мы только что говорили о моем двоюродном деде. Вы, по-видимому, узнали его?

— Я узнал его сразу, как только увидел этот портрет, и боялся, что выдал себя, хотя, кажется, вы ничего не заметили. Ваш двоюродный дед, — Майкл говорил спокойно, не торопясь, — это Сансон, иначе Лонгваль, наследственный палач Франции!

В комнате наступило такое глубокое молчание, что слышно было, как пробили часы в верхнем этаже.

— У вашего деда много заслуг. Если память мне не; изменяет, он начал свою карьеру с того, что вздернул трех человек на высоте шестидесяти футов. Его рука срубила головы короля Людовика и Марии-Антуанетты.

Старик гордо закинул голову назад, глаза его сияли: воспоминания, видимо, возвышали его в собственном мнении.

— Но почему вам пришло в голову переселиться в Англию и здесь тайно продолжать профессию Сансона, убивая ничтожных, доведенных жизнью до отчаяния людей, я, признаться, не могу понять.

Майкл говорил, не повышая голоса, спокойно, добродушно, словно разговаривал о самых обыкновенных вещах. Лонгваль ответил ему тем же тоном:

— Разве вы не согласны, что лучше помочь человеку перейти в светлый мир, нежели позволять ему накладывать на себя руки? Разве я не был благодетелем для людей, которым не хватало мужества лишить себя жизни?

— Лоулей Фосс, например? — подсказал Майкл, не отрывая глаз от старика.

— Это был предатель, грязный шантажист, пытавшийся использовать случайно обнаруженную им правду для того, чтобы вытащить у меня побольше денег.

— Где Грегори Пенн? — повторил Майкл строго.

Лицо старика осветилось ласковой улыбкой.

— Вы не верите мне? Право, это нехорошо, сэр. Я не видел сэра Грегори.

Майкл показал на пол, где дымился окурок папиросы, брошенной Лонгвалем.

— На полу этой комнаты я вижу следы. Кроме того, я слышал крик. Куда вы его дели?

Правая рука его лежала на револьвере, находящемся в боковом кармане. Малейшее движение Лонгваля — и старик упал бы бездыханным трупом. Майкл имел дело с опасным маньяком и, не колеблясь, убил бы его.

Но старик не обнаружил никаких враждебных намерений. Голос его звучал спокойно и любезно, как всегда. Черты лица его дышали гордостью при мысли о преступлениях, которые, с его точки зрения, были не злодеянием, а добрым и святым делом.

— Если вы действительно хотите, чтобы я поехал с вами в Чичестер, конечно, я поеду, — начал он. — Со своей точки зрения и с точки зрения вашего начальства, вы, вероятно, окажетесь правы, но, прерывая мою работу, вы оказываете недобрую услугу человечеству, на благо которого я истратил тысячи фунтов. Я не сержусь на вас. На вашей стороне закон и сила. Мне остается только покориться.

Из большого дубового буфета у стены он достал бутылку, два стакана и тщательно осмотрел их.

— Тем временем выпьем пока за здоровье друг друга, — произнес он со старомодным поклоном, налил вино в стаканы и, сделав широкий приветливый жест, поднес свой стакан к губам.

— Вы не пьете? — спросил он с удивлением.

— Кто-то уже пробовал ваше вино. — Майкл показал на полупустой стакан на буфете. — И оно ему не понравилось.

— Мало кто в наше время понимает толк в вине, — ответил Лонгваль со вздохом и, вынув шелковый носовой платок, аккуратно вытер капельки вина на отворотах халата.