Эмилио Сальгари - Сокровище Голубых гор

— Ну, мы их не будем сразу подставлять под пушку, — продолжал Ульоа. — У меня зародился один план, но для его выполнения необходим человек решительный, сообразительный и знакомый с морской наукой…

— А я разве не похож на такого человека, капитан? — спросил старик, с комичной важностью выступая вперед и ударяя себя по выпяченной груди. — Кажется, меня никак нельзя смешать с каким-нибудь франтом из…

— Ну еще бы, старина! — с улыбкой подтвердил Ульоа. — Но дело в том, что смельчак, который возьмется за исполнение задуманного мной крайне смелого плана, рискует оказаться в виде украшения на какой-нибудь брам-pee или…

— Ну что ж, капитан, по-моему, я и на это гожусь.

— Вы, Ретон, не только хороший человек, но еще и герой! — вскричал Бельграно, крепко пожимая старику руку.

— Нет, сеньор, я просто человек, желающий принести хоть какую-нибудь пользу, а вы меня уж и в герои производите! Рановато. Я еще ровно ничего геройского не сделал, — проговорил старый моряк. — Ну, капитан, — обратился он к Ульоа, — если я гожусь для задуманного вами плана, то говорите, в чем дело.

— Видишь ли, дружище, хорошо бы как-нибудь половчее пробраться на судно Рамиреса и высмотреть, что там и как… Я предполагаю, что там теперь находится сеньорита. — Не потащил же ее Рамирес с собой в горы! Не мешало бы дать ей знать, что мы здесь, около нее. По получении всех этих сведений мы обсудим свои дальнейшие действия. Понял, старина? Берешься за это рискованное дело?

— Берусь, капитан. Берусь и все обстряпаю в самом лучшем виде, будьте спокойны. У меня тоже сейчас зародился в башке план, как обойти тех дураков, которые находятся на судне… Уж и посмеюсь же потом над ними, ха-ха-ха!.. Только вот не столкнуться бы там с самим атаманом… Впрочем, постараюсь заговорить зубы и ему… Если его сумел обставить какой-то юнга, — хотя я все еще сильно сомневаюсь в раскаянии этого мальчишки, — то такой старый морской волк, как я, и подавно сумеет провести разбойника. Ну, капитан, благословите. Я отправляюсь.

— Вождь, позволь и мне идти с белым отцом, — вдруг заявил Математе, все время молча прислушивавшийся к беседе белых, сидя возле них на корточках и теперь с решительным видом поднявшийся на ноги.

— Иди, иди, друг! — разрешил Ульоа. — Ретон, возьми его с собой.

Он тебе пригодится.

— С удовольствием, капитан! Разумеется, пригодится. Он парень смышленый и ловкий. Пойдем, друг. До свидания, сеньоры! Ждите скорых и точных сведений.

Ульоа и Бельграно самым сердечным образом проводили двух смельчаков и пожелали им полного успеха в их рискованном предприятии.

Выбрав удобное место для спуска в воду и убедившись, что поблизости нет ничего подозрительного, Ретон и Математе бросились в воду и пустились вплавь по направлению к бригу, который, мирно раскачиваясь на воде, казался совершенно безлюдным.

Через несколько минут пловцы достигли носовой части судна, и боцман, приподнявшись на воде, крикнул во всю силу своих здоровых легких:

— Эй! Кто на бриге?

Только после второго оклика с борта корабля послышался грубый хриплый голос:

— Какой там дьявол орет в такую пору? Разве нельзя было подождать до утра? Что нужно?

— Однако вы тут не очень любезны к товарищам, имевшим несчастье потерпеть катастрофу и попасть в лапы к людоедам! — продолжал Ретон.

— А, так вы потерпевший? — значительно смягчившимся тоном донеслось с корабля, и над бортом склонилась голова моряка. — Какого же черта нужно здесь?

— Вот так вопрос! — снова крикнул Ретон. — Разумеется, спасти свою шкуру… Да чем зря-то болтать, бросили бы лучше веревку, если не хотите, чтобы я на ваших глазах отправился в брюхо к акулам… Это будет только лишний грех на вашей душе…

— Сейчас, приятель!.. На, вот, держи!

Через минуту с борта повисла веревочная лестница. Старый моряк проворно взобрался по ней на палубу. За ним влез и канак.

Громко стуча тяжелыми башмаками по палубе, навстречу неожиданным гостям двигалось человек двенадцать членов команды. Шедший впереди матрос нес большой зажженный фонарь. Лица у всех были сонные и сильно опухшие — очевидно, после хорошей попойки.

— Кто же ты будешь, приятель? — спросил этот матрос, человек огромного роста и геркулесового телосложения, суя фонарь прямо под нос Ретону.

— Выл боцманом на погибшем судне, а теперь не знаю, кем буду, — ответил старый моряк.

— Та-ак… А это что за черномазое чучело с тобой? — продолжал матрос, кивая на Математе.