Владимир Казаков - Вечный порт с именем Юность

Батурин связался по радио с Комаровым и рассказал о случившемся.

– Первый, разрешите отменить ей прыжок?

– Действуйте по обстановке.

– Галя! – крикнул Батурин. – Земля разрешила тебе остаться в самолете!

– Отвалите назад, вы мешаете работе. Ну, пожалуйста, отойдите от двери, – просил инструктор, вкладывая в голос и просьбу и приказ.

– Я прыгну!

– Что вы сказали? – аж подскочил на месте инструктор.

– Я прыгну! Только не трогайте меня. Не торопите. Я обязательно прыгну, прыгну.

– Молодец! Минуточку… Прыгайте!.. Ну же… Ну, пошла, ты…

– Стыдоба! – прошептала Лехнова и вдруг криком, со звенящей хрипотцой: – Выбросьте меня! Вытолкните! Выбросьте!

– Не положено! – Инструктор не знал, что делать. Растерянно топтался позади парашютистки, не решаясь толкнуть. Попробовал взять ее руку от косяка, но она показалась ему закаменелой.

– Антоша! – позвала Лехнова. – Антоша!

Богунец, стоящий в конце шеренги, отстегнул карабинчик фала от троса и пробрался к ней.

– Я здесь, Галина Терентьевна!

– Антоша, выкинь меня! Очень прошу! Назад не пойду!: Выкинь! Век буду тебе благодарна!

– Без церемоний?

– Все можно, Антошенька, все!

– Есть!

Богунец встал за Лехновой, резко ударил ее по напряженным рукам, и они будто сломались. Он прижал локти Лехновой к ее талии и, показалось всем, мягко тронул ниже пояса коленкой. Парашютистка вылетела из самолета.

– И я до дому! – Богунец прыгнул за ней.

На земле слышали, как двое, почти рядом раскачиваясь под сине-белыми полотнищами, горланили песню:

… Прилетишь – прибегу на свидание,

Как на первую встречу с тобой!

Когда они опустились, Богунец, помогая Лехновой собрать купол, вдруг замер, уставившись на нее.

– Галина Терентьевна!

– Что, Антоша?

– Вы помолодели лет на десять!

– Думаешь?

– Вижу. Честное слово, вижу! – воскликнул Богунец.

– Не знаю. Может быть. По правде, я чувствую, будто сбросила с плеч какую-то тяжесть. И знаешь, чего мне сейчас хочется, Антон?

– Плясать!

– Нет. Извини. Раньше я будто дремала. Понимаешь? Да нет, от тебя это далеко…

– Чего же вам хочется? – вытянулся по стойке «смирно» Богунец. – Мигом исполню!

– Стыдно говорить… Мне хочется целоваться…

День прошел в общем благополучии, если не считать обычных на Кольском полуострове капризов погоды: неожиданно прикатился с севера ветер. Упругая воздушная волна подхватила парашют Наташи Луговой. Удерживая ее «козлиный» вес, купол начал возноситься. Не снижаясь, девушка летела долго и приземлилась в пяти километрах от аэродрома, откуда ее привез на двухместном вертолете встревоженный Батурин.

И еще случай, который вроде бы порадовал пилотов ОСА: не решился совершить прыжок инспектор Гладиков. Шесть заходов на сброс сделал Ан-2, но инспектор так и не смог подняться с сиденья. Вдобавок на земле его вырвало.

– Как будем жить дальше? – спросил Квадрат, отведя его в сторонку.

– Наверное, мне надо уехать отсюда?

– Завтра я подпишу вам рапорт. Думаю, начальник управления не будет возражать…

Парашют. Прыжок. Несколько дней не сходили эти слова с уст пилотов. Но никто не мог предположить, что к ним придется вернуться очень скоро… И зазвучат они по-другому…

Они выполняли «огибающий полет». Иван Воеводин с инструкторского кресла поглядывал на юного монгольского летчика. Нет, не пропал даром труд, и этот последний из его группы пилот с отменной выдержкой и умением маневрирует между сопками, не боится малой высоты.

Можно со спокойной душой отбывать в родные края.

Сколько Воеводин повозился с этими ребятами, пока они овладели машиной и мудреной профессией метеоразведчика. Когда долго не получался какой-нибудь элемент полета, они огорчались до слез, как дети. Но монголы были чертовски самолюбивы, и это помогло. Бывало, до полуночи не дают спать, технический переводчик уже с ног валится, а им растолковывай, рисуй, пиши формулы.

Впереди холм с пологими спусками на запад, за ними должен быть огромный кусок желтых гоби – там аэродром.

«Как там Галя?» – об этом Воеводин вспоминал каждый раз, когда перед посадкой самолета на табло приборной доски загорались зеленые лампочки выпуска шасси. А полетов в Монголии он сделал триста шесть. Сегодня последний – триста седьмой.

Вздрогнул самолет, вытолнул шасси, блеснули зеленые лампочки. «Как там Галя», – на этот раз Воеводин вспомнил о письме, пришедшем вчера.