Владимир Казаков - Вечный порт с именем Юность

Но вскоре опять приходила суббота. Рос Борька на материнских слезах. Трезвый отец научил сына красиво работать, а субботние пьяные скандалы поселили в мальчике страх перед силой, перед авторитетом, перед всем неожиданным и непонятным.

Ясным июньским утром сорок первого года воинский эшелон увез отца на запад. Недалеко уехал солдат-доброволец от дома, попал под бомбу, упал – будто споткнулся, да не встал.

– Так и не встал он, в муравушку втоптанный … Эх! – Борис отложил гитару, сорвал травинку, задумчиво зажевал.

…С десантниками было проще, чем думал лейтенант Дулатов. И Донсков и Романовский встречались с ними не для пьянства. И пили не самогон, а домашний солодовый морс, обменянный на хлеб у Мессиожника.

В школе курсанты-планеристы обучались приемам вольной борьбы. Занятия проводил старший лейтенант Костюхин, неплохой борец и методист. Но подошло время, когда Донскова уже не удовлетворяли уроки Костюхина, в них отсутствовали боевые приемы. Тогда он завел знакомство с мастерами рукопашного боя из соседней десантной части. Солдаты-десантники имели опыт диверсионной работы в тылу врага, были хорошими товарищами. Борис по их заказу делал ножи. Иногда на встречу приносили и простую еду, потому что атлетов-парней не насыщал скромный солдатский паек, а курсанты питались значительно лучше. В показе приемов борьбы десантники не скупились. Лейтенанту почудилось, что Донсков кинулся на солдата с ножом, но это была алюминиевая ложка.

Романовский поднялся, вытер рукавом глаза. Цепкими пальцами пощупал костистые плечи, худую грудь и тяжко вздохнул:

– Эх, дубина! Стеньга гнилая!

Подняв гитару, он поплелся в военный городок. Туда же неторопливо возвращались Донсков и Кроткий. Первым заговорил Донсков:

– Скажи, Боцман, ты почему не обозначился, не пошумел в кустах?

– Я ж выполнял приказ.

– Лучше б ты лопнул от усердия!

– Неправильно гутаришь. Выполнить приказ – святое дело! У нас принято: батька сказал – умри, значит, помереть должен. Тут для меня батя – любой командир. Да и не дотумкал я, что лейтенант горячку спорет. Я ж давно понял, для чего вы по кустам хороводитесь. Тренируешься?

– Скоро соревнования. Постараюсь взять у тебя реванш?

– Тю-ю-ю. Силы у меня больше. Дожму я тебя, Володька.

– Давай, Боцман, давай, только пупок не надорви! – Донсков ударил Кроткого по плечу. – Службист ты и, кажется, выскочка! Рыжие любят сколачивать карьеришку… А с Борькой вот плохо.

– Чего?

– Не твое дело! Веди в санчасть.

Самолет заморгал огоньками: «Отцепляйся!».

Донсков дернул кольцо буксирного замка, и планер словно остановился в небе. Ушел к земле утробный звук двигателя. Внизу показались неяркие фонари посадочной полоски.

Первый Разворот.

Теперь по заданию надо выключить консольные огни, а освещение кабины убрать до самого малого. Донсков повернул колесико реостата.

Прямо в лицо светил желтый месяц, выбеливал нос планера, лобовые кромки длинных крыльев. Глаза привыкали к небу. Оно уже было не черным, а с играющими синими тенями. Беспорядочно бегущие облака закрывали на мгновение звезды, и как бы подмигивали далеким загадочным планетам.

А ближе всех тонкая, согнутая долька луны. Только опять закрывает её большое неторопливое облако и медленно наполняет серебристым светом. Кажется, висишь, как парящая птица. Океан…

Пацаном Володя Донсков мечтал прорываться сквозь штормы, в компании отчаянных парней брать на абордаж неприятельские корветы, поднимать свой флаг на реях побежденных судов. Мечту навеяли книги, читанные запоем и без разбора. Но однажды он спросил отца: «А куда все время плывут облака?» Оказалось, что жизнь неба таинственна, люди, покоряющие пятый океан, умны и дерзновенны, они, как и моряки, прокладывают путь по звездам, но они ближе к ним. Люди – птицы…

Второй разворот.

Теперь облака плыли на планер. Донсков вспомнил белое, мягкое, как пух бабьего лета, облако. К нему в детстве запускал он свой первый змей. С тем облаком уплыло и его детство. Ему казалось уплыло навсегда. Но он всё же догнал его в гондоле учебного аэростата. Догнал, но не почувствовав свободы полета. Аэронавт – пленник неба, а не его хозяин. Нестись по воле воздушного потока, подниматься и опускаться по капризу температур, садиться там, где не хочешь, – незавидная доля. Но по молодости пареньку не положены были крылья, и помощником аэронавта он прилипал к тучам, травил газ из шара, уходя от молний к земле, сбрасывал балласт, чтобы не столкнутся с землей.