Реджинальд Кофмен - На острове Колибрия

Много ли знал Загос из того, что произошло в комнате с амурами? Кое о чем он, несомненно, догадывался. Во всяком случае он больше не уклонялся от вопроса об этой американской экспедиции.

– Она убежала, – засмеялся офицер. – Цензор работал, как это называется, «в сверхурочное время», разбирая ее бумаги. Тайная полиция трудилась день и ночь, чтобы найти ее.

– А потом послали капитана Корвича?

– Это дело рук короля. Раслов выбрал бы более мягкого человека. Его величество предпочитает решительный образ действий, и они с Корвичем старые друзья.

Теперь Билли и Загос покинули парк и шли по бульвару к центру современного города. Их обогнал трамвай, а рядом круторогие быки медленно тащили на рынок крестьянскую повозку с овощами. Монахи из горного монастыря святого Бориса встречались в толпе со светскими щеголями. Ножи, сверкавшие, как колючки дикобраза, за поясом разбойничьего вида детины, чуть не задевали за шапку сидевшего у дверей лавки бессарабского купца. Бараний тулуп, шагавшего в высоких сапогах пастуха, забрызгивался грязью из-под шин автомобиля, мчавшего шикарную даму.

Разговор был невозможен в такой давке, но Билли испытывал жажду человеческого общения. Он направился к площади Святого Иоанна Дамаскина.

Здесь друг против друга возвышались собор и театр. С третьей стороны площади была расположена простонародная таверна Синего Краба, а с четвертой стороны, за широкой, уставленной столиками террасой, поднимался перегруженный украшениями фасад «Сплендид-отеля». Копперсвейт подумал, выбирая между двумя увеселительными местами, затем, как истый американец, он решительно направился к более дорогому.

– Куда вы? – спросил Загос. Билли мотнул головой вперед.

– Подождите! – закричал лейтенант. Копперсвейт так решительно врезался в толпу, что

Загос отстал на два шага и должен был бегом догонять американца.

Приближался час завтрака; терраса «Сплендид-отеля» была полна народу. Оркестр исполнял «Птичку-колибри». Но даже это не задержало Билли.

Все же офицер нагнал его у входа.

– Не ходите туда, – предостерегающе шепнул Загос.

– А в чем дело?

– Вам не следует находиться в местах скопления публики. Мало ли что может случиться в густой толпе!

– Эта толпа, по-видимому, развлекается, – ответил Билли, хмурым взглядом окидывая пирующих.

– Мы, колибрийцы, все наши праздники справляем за столом.

– А что вы празднуете сегодня?

– Вы знаете сами! – Загос запнулся, потом докончил: – Обручение короля.

– Что ж, будем праздновать и мы, – мрачно произнес Билли и стиснул зубы.

Его лицо выражало решимость, и, желая избежать публичной сцены, Загос только пожал плечами. Они поднялись на террасу и увидели единственный незанятый столик, освободившийся как раз в минуту их прихода. Кругом сидела нарядная публика: дамы в парижских туалетах, мужчины в военной форме и визитках. Ленты пестрели в петличках, ордена сверкали на офицерских мундирах.

В голове Билли зародилась безумная мысль. Но он не мог сосредоточиться на ней. Несмотря на то, что весь этот блеск и веселье действовали на его натянутые нервы, он не мог допустить, чтобы его личные чувства помешали ему исполнить свою роль радушного хозяина. Отказавшись, по просьбе гостя, от коктейля, вновь пришедшие вскоре увидели перед собой ломти маслянистой морской рыбы, тушеной с лавровым листом и гарнированной белыми dragasami, правда, не румынскими, но колибрийского происхождения, что представляло собой неплохую имитацию. Копперсвейт отказался от одобести, с которым он впервые познакомился в тот же самый день, когда впервые увидел принцессу Ариадну.

– Здесь недурно, – сказал он.

Загос откровенно наслаждался едой. Для худощавого человека он ел удивительно много. Тем не менее, он все еще страдал от угрызений совести.

– Я не должен был соглашаться, – сказал он.

– На что? На то, чтобы я угостил вас завтраком?

– На то, чтобы мы оставались здесь. Послушайте! – он не донес основательно нагруженную вилку до рта. – Принцесса сказала мне, что вы должны уехать.

– Я не хочу.

– Она хочет этого.

Копперсвейт отодвинул почти нетронутую тарелку.

– Вы сказали, что готовы умереть за нее?

– Без сомнения! – это было сказано самым деловым тоном. – Наша семья всегда – целых девять веков – служила Стратилатосам.

– Так вы стали бы сражаться за нее?

– Само собой разумеется.

– Отлично, – сказал Билли. – Два бойца лучше одного; я – второй.