– Англичане идут из Туркестана!
Все это преломлялось к тому же в ссылках на каких-то прозорливых старушек и какого-то всеми на Арбате чтимого Матвеича, на точные предсказания о дне и часе восстановления русской монархии.
Вторым – и главным – следствием широчайших планов являлось: тоскливое – ничего неделание на продаваемые кольца, брошки, серебро, золото и морфий и кокаин.
Сырое, но еще по-зимнему снежное, мартовское утро. Лицеист, чистенький, но уже без прежнего шика, растянулся в кресле. Рядом раскинулась огромная – от Мурмана до Памира – карта того, что вчера называлось Российской империей, сегодня же являлось беспорядочным стадом рождающихся коммун и республик.
В карте торчали флажки, все больше красные. Еще на этой неделе Оренбург и Ростов украшены были национальными флагами, но давно уже этим флагам там нечего было делать.
Теперь, казалось, оставалось одно: передвинуть национальные флажки куда-то совсем к Каспийскому морю, или еще, пожалуй, за китайскую границу (где им торчать собственно вовсе не полагалось), просвистать «кокаинетку» и замолкнуть…
Вместо этого лицеист побарабанил пальцами по столу и сказал:
– Надо ускорить выступление.
Длинный в дымчатом пенснэ неслышно ответил:
– Когда оперировать приходится такими расстояниями, какими оперируем мы, главным действующим лицом является время.
– Совершенно верно, но события могут нас опередить.
В дымчатом пенснэ смотрел вопросительно:
– Вы думаете? Советская власть?..
– Ну?
– Укрепляется?
– Ерунда.
– Красная армия…
– Ерунда.
Длинный умолк.
– Не в том дело. Нас могут опередить другие группы. Моментом наивысшего ослабления советской власти и следовательно наиболее возможным моментом ее свержения явится конец мая…
– Что, кстати, вполне соответствует мнению замечательной рукописной брошюры, вышедшей из Троицкой лавры…
– Ах, на этом, я думаю, все же мы не будем базироваться…
– Нет, почему же в манифесте…
– Позвольте, до манифеста еще далеко. Не перебивайте! Короче говоря, возможны разнородные выступления. Принимая же во внимание наличность группировок…
– Немецкая ориентация?
– Вот именно. Она, несомненно, усиливается. Кадетство к ней определенно склоняется. Но и среди придворных кругов, вы знаете, эта точка зрения имела сторонников.
– Совершенно верно, передается из рук в руки письмо государя императора к Вильгельму.
– Оно явно подложно…
– Не скажите, Балашев видал подлинник…
– Во всяком случае здесь много возможностей. Мы же на это пойти не можем. Я полагаю, что надо спешить.
– Но…
– Последнее донесение Берендеева вы знаете. Опыт, наконец, удался.
– Не вполне.
– Но достаточно для нашей цели. И вот вчера и сегодня я склоняюсь к тому, чтобы Шефтеля и Берендеева вызвать немедленно сюда. Выступление необходимо организовать в начале мая. Для этого им надо быть здесь в апреле.
– Знаете, идея эта мне нравится.
– Тогда сейчас же посылаем телеграмму.
– Но барон?
– Барон?
– Я полагаю…
– Наша организация кажется не республика, к тому же барона нет уже целую неделю. – Может, его не будет еще месяц.
– Это меня серьезно беспокоит…
Из-за двери позвали:
– Вадим, Вадим.
Лицеист вышел в соседнюю комнату.
Там старушечий шопот, путаясь, сообщил:
– …бьется головой о дверь, все время кричит, боюсь, как бы не услышали.
Лицо Вадима стало совершенно каменным.
– Но верхние-то двери закрыты?
– Закрыты все время.
– Нельзя ли забросить чем-нибудь мягким, мешками какими-нибудь, чтобы звук не проходил.
– Попробую.
Вадим вышел в коридор, спустился по лесенке вниз, очутился в подвале перед железной дверкой. Дверка дрожала от чьих то ударов.
– Барон?
Дребезжащий голос из темноты выкрикнул:
– До каких пор вы будете морить меня голодом?
– До тех пор, пока вы не сообщите мне берендеевского ключа.
– Сообщить вам, чтобы вы после этого застрелили меня, как собаку?
– Наоборот, вы тотчас же получите деньги и паспорт для проезда в Финляндию.
– Не верю.
– Как знаете.
Вадим помолчал.
– Я ухожу.
– Чорт побери, сегодня крыса почти отгрызла мне ногу…
– Это ваше дело.
– Вы предательски, обманом захватили меня, главного инициатора и творца заговора, вы подрываете наше общее святое дело из-за личных интересов, из любви к женщине!
Вадим возвратился в комнату.
Длинный продолжал прерванный разговор.
Читать дальше