Эдгар Берроуз - Принцесса Марса. Боги Марса. Владыка Марса (сборник)

Я ответил на старом добром английском языке, просто чтобы показать ему: ни один из нас другого не понимает. Между тем, когда я слегка улыбался, он делал то же самое. Сей факт, а также сходное поведение Тарса Таркаса при нашем первом разговоре убедили меня: кое-что общее у нас все-таки есть – способность улыбаться, а значит, и смеяться, и это означало наличие чувства юмора. Но позже мне пришлось признать, что улыбка марсианина – всего лишь сокращение мышц, механическая мимика, ну а марсианский смех может заставить сильного мужчину побледнеть от ужаса.

А идея смешного у зеленых жителей Марса весьма отличается от нашего представления о причинах для веселья. Зрелище смертельной агонии себе подобных вызывает у этих странных существ бурное веселье, и их главное массовое развлечение – убивать захваченных в сражении пленников самыми изобретательными и ужасными способами.

Собравшиеся воины и их вождь внимательно рассматривали меня, ощупывали мускулы и кожу. Затем главный явно выразил желание увидеть мое выступление и, жестом велев мне следовать за собой, вместе с Тарсом Таркасом направился к площади под открытым небом.

Теперь я уже не делал попыток нормально идти, поскольку знал, что ничего у меня не получится, если Тарс Таркас не будет крепко держать меня за руку, – и просто запрыгал среди столов и стульев, как какой-нибудь чудовищный кузнечик. Несколько раз сильно ушибившись – к немалому веселью марсиан, – я снова попытался ползти, но это им не понравилось, и меня грубо поднял на ноги высоченный парень, весьма радовавшийся при виде моих неудач.

Когда он, наклонившись, рывком поставил меня на пол, его лицо приблизилось к моему, и я сделал то единственное, что может сделать джентльмен при подобных обстоятельствах, отвечая на грубость, невоспитанность и неуважение к правам другого человека: врезал кулаком точно ему в челюсть, и он рухнул как подкошенный. Я обогнул упавшего и встал спиной к ближайшему столу, ожидая, что на меня набросятся мстительные приятели поверженного грубияна, полный решимости дать им хороший отпор и держаться, пока жизнь не покинет меня.

Но мои страхи оказались беспочвенными, потому что другие марсиане, поначалу ошалевшие от изумления, в итоге разразились грохочущим смехом и аплодисментами. Я, правда, не понял тогда, что это овация, но позже, когда ознакомился с местными обычаями, узнал: в тот момент мне досталась редкая награда – выражение похвалы.

Марсианин, которого я ударил, лежал на том же месте, но ни один из его дружков не подошел к нему. Тарс Таркас приблизился ко мне, протягивая одну из рук, и мы выбрались на площадь без дальнейших происшествий. Я, конечно, не знал, по какой причине мы должны были выйти на открытое пространство, но мне недолго пришлось пребывать в недоумении. Сначала марсиане принялись повторять слово «сак», а потом Тарс Таркас несколько раз подпрыгнул на месте, твердя то же самое перед каждым прыжком; затем, повернувшись ко мне, он еще раз сказал: «Сак!»

Я наконец понял, чего они хотят, и, собравшись с силами, «сакнул» с таким удивительным успехом, что покрыл расстояние в добрых полтораста футов и на этот раз не потерял равновесия, а приземлился точно на ноги, не упав. А потом вернулся к небольшой группе воинов более скромными прыжками, по двадцать пять – тридцать футов.

За представлением наблюдали несколько сотен обычных марсиан, и они тут же стали требовать повторения. Главный приказал мне это сделать, но я умирал от голода и жажды и в тот момент рассудил, что у меня есть только один способ спасения – завоевать уважение этих существ, ведь сами они не готовы были его проявить. Поэтому я проигнорировал повторявшуюся команду «Сак!», и каждый раз, когда марсиане выкрикивали это слово, я показывал на свой рот и потирал живот.

Тарс Таркас переговорил с вождем, затем вызвал из толпы какую-то молодую женщину, отдал ей распоряжение и жестом велел мне отправиться с ней. Я схватил предложенную ею руку, и мы вместе пересекли площадь, направляясь к большому зданию в дальнем ее конце.

Моя любезная спутница, примерно восьмифутового роста, еще не достигла полной зрелости. У нее была светлая оливково-зеленая кожа, гладкая и блестящая. Звали ее, как я узнал позже, Солой, и она принадлежала к свите Тарса Таркаса. Она привела меня в просторное помещение в одном из зданий, выходивших на площадь, – судя по разбросанным на полу шелкам и шкурам, там жили несколько инопланетян.