Владимир Положенцев - Спасти Рюрика

– Ну, тебя я шашкой рубить не стану, – продолжал издеваться Засулевич. – Все же за даму решил жизнью рискнуть. Похвально. Так и быть, с живого шкуру сдеру, а потом уж застрелю. А комиссара своего бывшего Щетинина в кипятке сварю. Нет, лучше тоже кожу сниму и отправлю в подарок командующему южным фронтом. Согласный с таким раскладом? Странные вы все же люди, господа белогвардейцы. Ведь товарищ Фрунзе вам отправил телеграмму: мол, грузитесь спокойно на свои корыта и уплывайте из Крыма на все четыре стороны. Нет, лезете на рожон, смерть свою ищите. Что ж, вольному воля.

Внезапно за окном вспыхнуло, затем грохнуло так, что крыша хаты провисла, засыпав комнату чердачным хламом и глиной с соломой. Потом взорвалось рядом еще и еще. Стена дома отлетела, расшвыряв в разные стороны всех находящихся внутри.

Грановский мягко приземлился у колодца. Взрывами накрывало весь поселок, дома, куреня, заборы, сараи разлетались как карточные конструкции. Грохот стоял неимоверный. Засулевич ползал на четвереньках, словно чего-то искал. Возможно, выроненный маузер. Рядом с ним бессмысленно суетился ординарец Янберг. На разбитой в щепки черешне висело дымящееся тело девицы.

– Что это такое?! Откуда?! Кто стреляет?! – прорезался сиплый голос комбрига.

Воспользовавшись ситуацией, Грановский огрел поленом по голове красного командира, схватил за горло ординарца:

– Что за пальба?

– Видно, полковник Свиридов с севера в Крым пробивается.

– Вы же говорили, что он уничтожен, что его лично расстрелял этот… недоумок.

– Обманули, специально. А Фрунзе действительно телеграмму отправили, что Свиридов разбит, потому как командующий фронтом грозился повесить Засулевича за белогвардейское осиное гнездо в его тылу. Думали, беляки сами передохнут без воды и хлеба, а они вон живы.

– Откуда у Свиридова артиллерия?

– Не иначе бронепоезд захватил.

– Где настоящая баронесса, у Свиридова?

– Нет, мы ее случайно поймали, когда полковник Свиридов в очередной раз пытался пробиться к Арбатской Стрелке. Она в подвале разрушенной церкви, там за холмом.

Вообще, – беда с этой графиней, – вздохнул Янберг. – Комбриг на ней помешался. Влюбился, как гимназист в курсистку. Каждый день цветы ей букетами носит. Я ему говорю – она классовый враг, а он – все мы из бывшего царского племени, наша задача воспитать нового человека. Из графини или из попа, неважно. Никого к ней не подпускает.

– Любит, а держал как рабыню в подвале, мерзавец. Веди, быстро.

Крупнокалиберные снаряды давно уже оставили от поселка одни обломки, а залпы орудий из-за леска все еще не смолкали. Бойцы – красные, белые, разбегались, ползли в разные стороны. Понять, кто свой, кто чужой было невозможно. Полковник Свиридов в отчаянной попытке прорваться, пороха не жалел.

Грановский увидел прыгающего к нему через кочки полковника Дубовала.

– Нужно уходить! – кричал тот сквозь грохот взрывов.

– Теперь без бронепоезда не пробьемся. Где железная дорога? – тряхнул он за воротник обезумевшего от страха ординарца Янберга.

– В полверсты отсюда, за высохшей речкой.

– Собирайте, полковник, наших бойцов, кого сможете и к поезду! Главное, чтобы свиридовцы нас теперь из пулеметов не покосили. И этого с собой прихватите, – кивнул он на распростертого у колодца командующего бригадой. – Где Щетинин?

– В клозете сидел, первым снарядом в клочья вместе с будкой разнесло. Своими глазами видел.

Дубовал приказал двум следовавшим за ним казакам взять комбрига и тащить к высохшей речке, а сам побежал туда, где горели остатки поселка.

Ну, Свиридов, спасибо, устроил мясорубку не вовремя.

С холма Грановский увидел изрыгающий огонь бронепоезд. Только теперь он стрелял не по поселку, а в другую сторону, откуда к нему пытались приблизиться красные из армии Буденного.

И тут он заметил, что рельсы впереди поезда разворочены. Дорога в Крым Свиридову была отрезана. Все ближе и ближе к железному монстру ложились разрывы. По бронепоезду пристрелялась артиллерия.

Старая церковь оказалась в низине. Люк в подвал, на который указал ординарец, был закрыт на амбарный замок. Пришлось стрелять в него из револьвера.

Спускаясь по деревянной лестнице, штабс-ротмистр почувствовал запах воска, будто внизу шла церковная служба. Почти весь пол подвала был завален цветами. Где их брал в ноябре в таком количестве Засулевич, одному богу было известно. В углу топилась буржуйка. На топчане полулежала баронесса, закутанная в белый шерстяной платок. Сомнений не оставалось, это была она, с акварельной картинки. Точно в таком же красном платье, подобранным серебряным пояском с малахитовой ящеркой.