Даниил Коваленко - Шиншиллополис и Ледяная Эра

– Что это!?

– ААААААААААААААААА!

– Что происходит!

– Мне холодно!

– Термометр лопнул!

– У меня окоченела лапа!

– ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!

– У меня окоченела лапа!

– Неужели снова?!

– Но это была не я!

– Ты уверена?

– Да!

– Ты в этом абсолютно уверена?

– Дааа!

– А зачем так кричать?

– Меня схватиииилиииииии!

– Тогда почему я щупаю твою лапу?

– Это не она, а я!

– Я… Это кто?

– Я – это яаааааааааааааааааааааа!

– Тебя тоже поймали?

– Даааааааааааа!

– Есть кто живой?

– …

– Нет? Ну и ладно! АААААААААААА!

– …

Раздался зловещий смех Ледяного Лорда.

– Прощайте, жалкие шиншиллки! До встречи в моем замке! – надменно произнес он.

Город опустел. Многолетняя история Шиншиллополиса оборвалась.

Туман рассеялся…

Снежная буря остановилась…

Город пуст…

А, постойте, он не совсем пуст! Пуша вместе с Чиллом прячутся за камнем!

У Шиншиллополиса все-таки есть надежда! Ура! Вы себе не представляете, как я рад! Хотя ситуация отнюдь не радостная. Но все-таки у Шиншиллополиса есть надежда! И это серьезный повод радоваться. Думаю, я слишком много рассуждаю. Хотя, скорее, я больше радуюсь, чем рассуждаю, но это не избавляет меня от обязанности писать книгу. Но писать-то нечего. История закончилась. Осталась одна статуя и миллион камней. Это не город, а полная разруха. Но книгу писать надо. Нужно продолжать.

Как я уже сказал, от великого города осталась только одна статуя и миллион камней. За одним из них прячется Чилл с Пушей. Все замело снегом. По всему городу валяются огромные ледяные глыбы. Ржавые куски механических драконов и разбитые жезлы. В воздухе стоит резкий запах гари.

Вы спросите: «Откуда этот ужасный запах?»

Ответ прост – выхлопные газы железного дракона.

Вы спросите: «Откуда же у нерабочего дракона выхлопные газы?»

Я не знаю ответа.

Вы спросите: «Как автор может не знать что-либо в своей книге?» Это необъяснимый феномен, парадокс.

Тогда возникает вопрос: «Почему я пишу об этом, если не могу ответить на вопросы?»

На самом деле, я просто не могу упустить какую – нибудь деталь. Если вы снова зададите мне вопрос: «Почему?», то я просто лопну, и книги не будет.

Судя по всему, вы не собираетесь у меня это спрашивать, и я могу продолжать.

Сильная метель. Невозможно увидеть что-либо дальше своего носа. Но вот, где-то в сотне метров от Пуши и Чилла появляются силуэты. Они очень похожи на пингвинов. Они все ближе, ближе… Я не ошибся, это пингвины. Их немало. Но что они делают на северном полюсе? Я понимаю, если бы это был один пингвин, но их тут как минимум полсотни. Они продолжают приближаться… Кажется, они настроены дружелюбно.

Это помощь?

У Шиншиллополиса есть еще одна надежда?

И как они будут общаться с нашими героями?

Читайте в следующей главе.

Даже прячась за огромным камнем, Пуша и Чилл не могли не заметить приближающейся к ним армады пингвинов, и поэтому они решили попытаться наладить контакт с ними.

Пингвины были все ближе и ближе…

И когда они уже подошли к паре шиншилл, вдруг один из них сказал:

– Пи-папа – что по-пингвиньи, вероятно, означало: «Здравствуйте!», – Па папа-пипапа пи лапа, пи-пи Шиниш-де-Исер пипа?!

Впрочем, в переводе всё это звучало бы примерно так: «Здравствуйте. Кто вы? Как вы тут оказались? В этом виноват Шиниш-де-Исер?»

Как вы уже, наверное, догадались, пингвиний язык был достаточно примитивен, и именно поэтому будет более целесообразно писать перевод сразу. Перевод, и только.

По-прежнему пребывая в состоянии легкого шока и невосприятия всего происходящего, Чиллиус ошеломленно спросил у нежданных гостей:

– Кто вы?

– Мы – пингвины, – ответил один из них.

– Что он сказал? – спросила у супруга Пуша.

– Он сказал, что они пингвины. Возможно, они знают наш язык.

Возвращаясь к рассуждениям прошлой главы, возникает еще один вопрос: «Как общаются шиншиллы с пингвинами?»

Очень просто. Чиллиус Шинш может бегло говорить на более, чем сотне различных языков, среди которых есть кошачий, собачий, моржовый, медвежий, лемминговый, овцебычий, бараний (овечий), пищущий, ламий, выхухолечье наречие, беличий, барсучий, кабаний, диалекты белок-летяг и мышей-малюток, скунсий, муравьиный, тигриный, улитковый, верблюжий, броненосичьий, гепардово-лепардовый, львиный, жабо-лягушачий, вомбатовый, муравьедово наречие, пчелиный язык танца, сурикатий, тушканичьий, трубкозубий, игунановый, водосвинко-капибаровый, коаловый, кускусовый говор, тагуаний, тапировый, кальмарий язык теней, умирающий язык латимерий, мышиный, диалект морских свинок, человеческий (китайский, русский и английский), и, наконец, пингвиний.