Анастасия Игнашева: Девчонка с Петроградской

… – Вообще-то никогда не испытывала склонности к писанию мемуаров, ведению дневников и тому подобной чуши. Но однажды Батя сказал, что раз уж нас осталось всего четверо из тех, кто был, и кто сам всё на своей шкуре испытал, то надо всё записать. «Для потомков», так сказать… У нас тогда, помню, даже спор вышел, – с чего всё началось. Но потом Жека сказал, что у каждого всё началось по-своему. У Бати – когда они «Дмитрия Донского» обнаружили, у нас – когда мы пошли в армию. Для меня, впрочем, тоже всё началось гораздо раньше. Примерно в то же время, что и для Бати. У меня мама погибла. Попала под машину. И случилось это как раз под Новый год, 31 декабря. С тех пор у нас в семье не празднуют этот праздник. Мне было тогда 12 лет. Жили мы тогда в Тайцах. Вскоре после похорон меня забрала к себе крёстная – сестра отца. И я переехала в Питер. Это было родовое гнездо семьи Островых – огромная, комнат 7, квартира на Каменноостровском, в старинном доме, с длиннейшим, изогнутым в виде буквы «Г», коридором, с «парадным» и «чёрным» ходом, изразцовой печью в коридоре и лепниной на потолке. Мой дед, удачливый бизнесмен, или, как тогда говорили, «новый русский» (странное словосочетание), купил её ещё в начале века. Как-нибудь в другой раз я соберусь с духом и расскажу историю нашего рода. Рода Островых-Соболевых.

Крёстная была старая дева, настоящий «синий чулок», ученица самого Багирцева. Она, вскоре после окончания «1-гоМеда», защитила диссертацию по резервным психофизическим возможностям человека и возглавила собственную лабораторию по изучению этих самых возможностей, полностью посвятив себя науке. Мне тоже прочили нечто подобное, пока… Вобщем – крёстная, или «кока», как я её звала, отдала меня в классическую гимназию при Универе, которую я благополучно закончила с Большой Серебряной медалью и, сдав всего один, чисто символический, экзамен, поступила в тот же Универ на Историко-этнографический факультет им. Л. Н. Гумилёва. Передо мной открывалась карьера «учёной дамы»… М-дя… вот думаю, а что было бы, если… Ну и болталась бы сейчас по экспедициям – изучала бы каких-нибудь эскимосов-папуасов и им подобных… Вот это жизнь!

Я была, что называется, – «девочка из хорошей семьи». Занималась музыкой (без особой охоты и успеха), спортом – пятиборьем (второй юношеский) и была, как и положено девице из «хорошей семьи» достаточно наивна… М-да…

Всю жизнь я ненавидела своё имя. Папенька не нашёл ничего лучше, как назвать меня Джокондой. Именно так – через «а». М-дя… Какая пошлятина! Всякий встречный-поперечный норовил Моной Лизой обозвать, да я ещё и мордой не вышла… Нет, я, конечно, понимаю, что каждая женщина мнит себя невозможной красавицей, но это не мой случай. Я и вправду – уродина. Крёстная и мама с бабушкой, правда, утешали, – говорили, что внешняя красота не главное и тому подобную бредятину, что, мол, из «гадких утят» потом вырастают «прекрасные лебеди» и т.д., и т.п… Только это всё х… И я в один далеко не прекрасный день поняла, что плохой быть легче, чем «хорошей девочкой», потому что плохим можно всё, а хорошим – нельзя ничего. Прозрение моё было очень жестоким, как и всякое прозрение. Мордой об стол. Это сейчас я думаю, что так и должно было быть и даже благодарна судьбе за науку, а тогда… Я вдруг увидела, что совершенно одна, а те, кого я считала близкими и друзьями просто отвернулись от меня. Вобщем, я лила слёзы и всерьёз думала о самоубийстве (вот дура!), пока…

Однажды я вытащила из ящика буклет Российской Армии. На четырёх страницах красочно описывались прелести службы в этой самой Российской Армии. Не знаю, какая муха меня в тот момент укусила, но я попёрлась в военкомат. С Лариской на буксире. Нас обеих записали в Первый разряд. Это означало, что мы можем служить в любых родах войск. Ну мы и выбрали спецназ. Потом была учебка, где мы с удивлением обнаружили Жеку с Гансом и решили впредь вместе держаться. Вообще-то Ганс, не Ганс вовсе, а Андрей. Просто у него фамилия Гансовский. Да он ещё белобрысый и длинный, как верста, и на русского совершенно не похож. Ну, он привык и отзывается уже лучше, чем на родное имя.

В учебке тоже много всяких чудес было. Это была просто песня, я вам скажу! Взять, хотя бы, неописуемого прапора Говенько с его шедеврами типа: «Сапоги надо чистить с вечера и утром надевать на свежую голову!», или «Я вам в академиях не кончал, но высшее образование вам даду!». Ну и так далее. Хотя – нет. Говенько появился позже. А там был не менее колоритный тип. По фамилии Ворюгин. Да, Ворюгин. Однажды, помню, припёрлась в часть какая-то комиссия с проверкой. Всю ночь перед её прибытием мы, салаги, собирали опавшие листья, красили их в зелёный цвет и привязывали обратно на ветки. Траву тоже красили. Смысла сиих эволюций мне, например, не понять до сих пор. В цветистом буклетике про это ничего не говорилось. Но с некоторых пор меня столкновения с действительностью не обламывали.