Татьяна Малыгина - «Я крокодила пред Тобою…»

– Маринка, что случилось? – Тамара Николаевна, запыхавшись, прибежала к телефону из кухни.

– Ничего, деловая встреча.

– Ночью-то? Ну-ну.

– Да нет, правда. Человек раньше не может. Возьмешь?

– Веди, не одну же девку оставлять. А твой чего?

– Олег будет со мной. Пока, мам, до вечера.

Марина чуть помедлила положить трубку и услышала слова матери: «Да пропади ж ты все пропадом, опять водку жрать пошли, а мне девку сплавляют…»

Нежданный звонок насторожил и обеспокоил Олега тоже.

– Одна ты не пойдешь. Я с тобой.

– Разумеется. Принеси мне валокордин.

Марина отсчитала тридцать капель и выпила. Стало немного легче. Уже восемь.

– Машуня, собирайся, к бабе Тамаре пойдем.

– Ночевать?

– Да, малыш. Бери игрушки свои. А завтра мы с Олегом тебя заберем, как проснешься.

Марина смотрела, как послушная Машка деловито собирала свои драгоценности, как она говорила «злата-серебра», заталкивала в пакет мишку и сменные сандалики. Отчего-то вдруг сжалось сердце. «Чушь, чушь! Все будет хорошо!».

В ресторане «Подкова» каждый вечер собирался северогорский бомонд. Бандиты, коммерсанты, проститутки и просто веселые люди. Марина оглядела зал. У игорного стола сидели несколько человек, Лучника среди них не было. Олег тоже задерживался – неотложное дело по заказу товара.

– Простите, Толмачева? – дежурный администратор подошел к Марине и, слегка наклонив голову, услужливо сообщил: – Вас к телефону, пройдемте в подсобку, сюда, пожалуйста.

Марина прошла по длинному, заставленному вещами и коробками с алкоголем, коридору в небольшую комнату. За столом сидела уставшая пергидрольная блондинка и что-то считала.

– Вас, – она кивнула на снятую телефонную трубку, лежавшую на столе, – Лучников.

– Алло.

– Маринка, бери такси и езжай к Холодцам. Знаешь, где они живут?

«Холодцы какие-то… а-а, у бывшей жены Олега девичья фамилия Холодец».

– Знаю. Сейчас буду, – Марина без лишних вопросов закончила разговор. Вызвала такси. «А как же Олег? А, найдет…»

Егор и Вера Холодцы познакомились, когда им было по восемнадцать. В девятнадцать Вера родила Аленку. Супруги постоянно ссорились и раз в год собирались разойтись. Но привычка жить вместе и перспектива раздела совместно нажитого имущества не позволяли им реализовать желаемое. Поэтому так и существовали, вяло, по-хозяйски добротно, в общем, как все. Мама Веры была завскладом на продуктовой базе и помогала детям, чем могла, – когда деньгами, когда красной икрой. Егор очень любил покушать, а Вера готовила просто отменно. Время приготовления ужинов, а затем и дальнейшая совместная трапеза были в их семье мирным временем. Запахи домашней еды и выпечки умиротворяли и успокаивали, а сам процесс ее поглощения никоим образом не располагал к ссорам. Надо отдать должное, Вера никогда, как это делают многие женщины во время ссор, не переставала кормить мужа. Как известно, некоторые супружеские пары мирятся в постели, Вера же с Егором мирились за столом. А поскольку человек питается не один раз в день, то и на ссоры оставалось гораздо меньше времени. Она любила и умела печь, и всегда старалась приготовить на ужин несколько блюд. Обязательно присутствовали украинское сальце и холодная, из морозильника, водочка или горилка, присланная родственниками их Житомира. Егор не был выпивохой, хотя наследственность тому способствовала – его отец допился до инсульта, но никогда не упускал момента выпить за ужином стопочку-другую. Марина познакомилась с Холодцами через Олега, и ей нравилось бывать у них. Верочка – аккуратная, симпатичная, стройная блондинка, добрая, с карими глазами и грудью четвертого размера. Егор к тридцати годам заплыл, и немудрено при таком-то откорме, потерял чуток волос и не любил менять носки. Верка сдирала их с мужа силой.

– Да у меня руки не отсохнут их стирать! Хоть по три раза на дню меняй, хряк ты такой! Сколько ж говорить?!

– Верка, отвянь! Дай после еды отдохнуть спокойно, – Егор вил гнездо на диване у телевизора, пока жена стягивала с него рабочее.

– Фу, вонючка противный! – и шла на кухню греметь посудой.

Аленка, их единственный ребенок, была фигурой в мать, лицом в отца, но, как ни странно, симпатичной девчушкой, очень строптивой, но в то же время ласковой, зацелованной бабушкой-завскладом. Второй бабушке, Вале, было меньше дела до внуков. Майка и Аленку частенько к ней закидывали, она честно и с любовью их нянчила, но бдительности не теряла, пока, еще до инсульта, ее муж болтался с друзьями-алкашами. А ну как бабы там какие? Глаз да глаз – полподъезда одиноких.